Киран. Право воина. Книга вторая

Дверь открылась при моем приближении — думала механизм, но нет — две эйтны. Обе черномотанки казались бесстрастными, глаза у обеих были черные и какие-то пустые, но проходя мимо, я услышала от той, что была слева, тихое:

— Пантеренок…

Остановилась, поглаживая Икаса, словно как бы успокаивая зверя, и тогда услышала остальное:

— Эйтна-хассаш заподозрила неладное, девочка. Твой побег отец скрыл, искали тебя, но скрытно, Нрого так же поступил, да во дворце у эйтны-хассаш свои глаза и уши. И сопоставила твой побег эйтна, да встречу… сама ведаешь какую.

Эта эйтна замолчала, зато тут же другая вступила:

— Не допустит она твоего союза с Нрого, погубить раньше попытается. Об том ни отец твой, ни хассар Шаега, не ведают.

Все, кто-то сейчас умрет, и это буду не я!

— Спусти зверя, и беги из дворца, — прошептала эйтна, которая справа, и я так поняла что бабушка. — Мы найдем, скроем. Беги, Кира, сейчас беги.

Иристан как и всегда продолжал радовать. Короче как я поняла, эйтне-хассаш я нужна как эйтна, и она не особо за мой брак с Нрого, но почему-то идти против папандра напрямую не хочет. А меня как эйтну хочет…

— А не жирно ли ей будет? — возмущенно сказала я и… направилась вниз по ступеням.

При моем появлении в поле зрения присутствующих, в зале стало тихо. Ну, это меня никогда не смущало, посему медленно, неторопливо и даже величественно спускаюсь по ступеням, одновременно оглядывая народ. Итак — кресло, высокое, черное, в нем сидит золотопоясная ведьма… то есть эйтна. По бокам от нее две на удивление высокие эйтны, с красными поясами… хм.

Папандр и Нрого стоят в отдалении шагов на пять, оба опустив головы, остальные воины на расстоянии от эйтны шагов в двадцать.

Воинов тут человек пятьдесят отца и тридцать Нрого, стоят как гости на свадьбе, то есть слева от Нрого воины МакДрагар, справа толпятся папандриковы МакВаррас. Ближе всех к эйтне из папандрового войска Араван, тот, в отличие от остальных сейчас не стоит с понуренной головой, а встревожено на меня смотрит… Ну да, он в курсе что у меня еще двадцать девять минут ничем не заполненного времени. Это ничего, Ар, скучать нам не придется.

И я спустилась с лестницы. Глубоко вздохнула, выдохнула. Короче счас будет представление в духе Киры и Мики, жаль без озвучки комментатора, но ничего, и так пойдет.

— Икас, стоять на месте, — скомандовала я.

А затем, протянув руки в молитвенном жесте утопающего, я взвыла:

— Эйтна-хассаш! Спасите меня!

В зале стало еще тише. Хотя казалось, куда уж тише. Две женщины в белом, которые, похоже, заходили ко мне, даже со своих кресел у стены подскочили. Иначе я бы их, наверное, и не приметила, далеко от эйтны сидели. Папандр скривился, Нрого неожиданно улыбнулся, у Аравана брови поползли вверх. В общем, я заполучила внимание публики, более того — публика была заинтригована, следовательно, переходим непосредственно к действу:

— Эйтнаааа! — заревела я и рванула к гадюке.

— Дитя, — эйтна-хассаш тоже поднялась, несколько удивленная моим поведением.

Но что она — лицо папандра я никогда не забуду!

Преодолев стометровку секунд за десять, я упала на колени, обняла черномотанку и как завою:

— Помогитеееее, меня все убииииить хотяяяят!

В зале зашумели. Растерявшаяся гадюка неловко попыталась меня отодвинуть, но какой там:

— Вы единственная справедливость на Иристане! Вы свет надежды всех верующих! — про верующих не ведаю, зато красиво звучит. Ну а теперь лесть водопадами. — Вы самая справедливая власть на планете… Помогитяяяяяя, убивають!!!

Вопли и причитания не помешали мне совершить величайшую гадость — смазать ее обувь моим новосотворенным клеем, под прикрытием попытки облобызания. Ловкость рук и судорожные движения, вроде как обнимающие ноги «самой справедливой власти на планете», позволили мне как открутить колпачек, так и активно извазюкать подошвы ее обуви (что эйтной осталось не замеченным), так и ноги, для чего собственно я под юбку залезла и голени обмазала, торопливо выдавливая все из тюбика. Но едва ведьма почуяла неладное, я вскочила, выяснив, что мы с ней одного роста, я вновь опять полезла обниматься, сопровождая все это визгливыми воплями:

— Вы моя последняя надеждаааааа! — «а» тянула долго, ровно секунд пять, пока распыляла флакончик с неподдельными феромонами… спецом на сухие ладони старухи постаралась. Что радует — эта гадость при попадании на кожу не ощутима, потому как не влага — эйтна и не заподозрила ничего. — Я не беременнаяяяяяяя!

Мстительно провыла, и вот после этого я моментально отпрянула на пять шагов, замаскировав столь быстрое ретирование, имитацией попытки упасть, для чего якобы и отступила, пытаясь вернуть равновесие. Поймал меня Нрого, его руки я сразу узнала, он же и возмущенно вопросил на весь зал:

— Киран, твой отец солгал мне?

С этого момента, театр перестал принадлежать одному актеру, и теперь мы выступали дуэтом.

— Да! — патетично воскликнула я.- Но моя любовь к тебе, воин Нрого, не позволила скрывать истину!

— Тшакарра, — почему-то выдал папандр.