Киреевы

— Поговорим о предстоящих испытаниях. От генерала Головина я знаю, что подполковник Соколов на днях явится в ваше распоряжение. Может быть, вам еще кто-нибудь нужен?

— Если можно, откомандируйте летчика Мартьянова и бортмеханика Морозова. Они летают на самолете Соколова. Морозов отлично знает дизели…

Замнаркома сделал отметку в блокноте:

— Согласен. Теперь вы удовлетворены?

— Спасибо! — ответил обрадованный Николай Николаевич. Юрий, Морозыч, славный «боксер» Мартьянов — им он охотно вручит судьбу своего «К-2».

— Вас, наверное, интересует, в каком положении дела с планерами? — спросил замнаркома. — Товарищ Алехин все расскажет.

Николай Николаевич давно знал конструктора планеров Алехина. Это был настоящий энтузиаст безмоторных полетов. Еще в 1932 году Алехин провел первый воздушный поезд в составе самолета «У-2» и планера собственной конструкции из Москвы в Крым.

Киреев вспомнил об Алехине, как только получил разрешение на строительство своего грузового самолета-гиганта. Задумав его проект еще задолго до войны, Николай Николаевич в своей работе следовал славным традициям русских конструкторов, создавших первые в мире многомоторные воздушные самолеты — летающие вагоны. «А теперь пришло время пустить в воздух летающие поезда», — сказал он сам себе.

Долго ему неясно было, как это сделать? Но вот однажды он заехал за Андреем, тогда еще студентом, на клубный аэродром. На глазах Николая Николаевича учебные самолеты на тросах поднимали в небо планеры. На высоте планеры отцеплялись и, проделав различные эволюции в воздухе, плавно садились на зеленое поле. Это тренировались, используя воздушную буксировку, молодые спортсмены.

«Вот где решение! — подумал Киреев, наблюдая за полетами, — ведь планеры смогут поднять уйму груза…»

Со временем мысль об использовании планеров для воздушного товарного поезда приняла конкретные очертания. Расчеты подтвердили ее реальность. Сто тонн груза поднимет шестимоторный самолет, еще сто тонн возьмут три огромных планера, которые он будет буксировать. Итого двести тонн — вот что сможет перебросить на дальнее расстояние «поезд под облаками».

Сейчас Киреев стоит на пороге осуществления своей смелой идеи. Как же ему не чувствовать себя именинником, слушая неторопливую речь Алехина, еще раз подтвердившего реальность всех его замыслов.

— Пять планеров уже совсем готовы, — говорил Алехин, — три скоро будут. Летчик Бобров таскал их уже по воздуху. Сначала по одному, потом по два. Когда же я прицепил третий, он не смог подняться с аэродрома, хотя планеры были без груза…

— На какой машине летал Бобров? — спросил Николай Николаевич.

— На четырехмоторном «Т-3».

— И как вели себя планеры в воздухе? — продолжал допытываться Киреев.

— Отлично! Единственный их недостаток — это буксирные тросы. С полной нагрузкой могут оборваться — недостаточно эластичны. Очень резкий толчок получается при взлете, а также в воздухе при болтанке. Но мы найдем выход, — успокаивающе сказал Алехин, — поставим муфты с пружинами, а может быть, заменим стальной трос капроновым канатом. В общем все будет в порядке. Не задержу… Я-то думал, Николай Николаевич, — уже другим тоном добавил он, — что «К-2» скоро потянет мои планеры, а у вас вот и моторов еще нет…

— Будут на днях. Петр Владимирович слово дал, — уверенно сказал Киреев.

За ужином на квартире директора завода в дружеской беседе Петр Владимирович спросил Киреева:

— Сколько лет мы знакомы: двадцать или больше?

— Двадцать три, — ответил Николай Николаевич.

— Помнишь, как впервые встретились?

— Помню… в гражданскую.

— С Врангелем тогда воевали, — подхватил зам-наркома, обращаясь к Алехину и Родченко. — Я служил комиссаром в дивизионе воздушных кораблей «Илья Муромец». Однажды утром прилетает к нам самолет, да какой-то диковинный, разноцветный, словно баба в ярком сарафане. Подрулил к стоянке. Смотрим, из кабины выходит молодой летчик. Козырнул, встал во фронт и рапортует: «Прибыл в ваше распоряжение для сопровождения тяжелых кораблей на фронт». Мы смотрим на его машину и от хохота давимся.

— По-моему, не только для сопровождения, но и для украшения, — говорит наш командир дивизиона. — Где это вас так нарядили?