Кирилл и Ян (сборник)

…Неужто Машка не видит, какое он дерьмо!.. И она еще водку с ним пила — точняк, ведь хотел трахнуть, пьяную!.. И трахнул бы, если б был ключ, а то соседка спугнула… это ж я спасла ее!.. Сказать или не сказать?.. Господи, что я несу! Точно, крыша поехала…

— Ау! — Маша покрутила пальцем перед носом задумавшейся Олеси, — ты в клуб с нами пойдешь? Там клево. Только спонсировать будешь ты, а я тебе отдам, когда отец пришлет очередную «пенсию». Честно, я не Крылов… давай, ты мне займешь штуки три, а я тебе реально расписку напишу, идет?

— Идет, — Олеся в упор взглянула на сразу повеселевшего Крылова, — только он-то нам зачем? Ты ж такая классная; как ты могла влюбиться в такое…

— Но-но, детка! Ты базар-то фильтруй! — перебил Крылов, не желая дослушивать, кто он есть; он даже сделал шаг к сразу напрягшейся Олесе, но тут Маша громко захлопала в ладоши, и все внимание переместилось на нее.

— Слушай, Крылов, а, правда — шел бы ты лесом! Сколько можно тебя поить-кормить?..

— Ах так? — лицо его покраснело, то ли от злости, то ли от обиды, но явно не от стыда, — сама-то ты кто, если б не пахан твой!.. И подругу себе нашла — бомжиху! — чтоб не нарваться на адекватный ответ, он вышел, напоследок хлопнув дверью; правда, еще было слышно, как стоя на лестничной площадке, он пробормотал, — девок что ли мало?..

— А ты молодец, — Маша щелкнула Олесю по носу, но совсем не зло и не больно — Олесе даже понравилась такая фамильярность, обычно принятая между близкими подругами, — в принципе, я давно собиралась послать его, но как-то все цеплялось одно за другое…

Олесе эти объяснения не требовались — она знала, что все сделала правильно и уже мысленно прощалась еще с тремя тысячами, тоскливо понимая, что если тратить такими темпами, но денег не хватит и на неделю.

Маша пошла на кухню, и Олеся следом; усевшись друг против друга, они закурили.

— Если честно, мне ничуть не жалко, — однако тема себя исчерпала, и Маша задумчиво уставилась на странную девушку, так внезапно свалившуюся в ее жизнь, — в одном он прав, — сказала она наконец, — видуха у тебя конкретно не клубная. Давай-ка, вымой голову; потом я тебе черты лица набросаю; может, еще найдем, во что нарядить тебя. Пошли, дам тебе шампунь, полотенце.

Олеся решила, что три тысячи — это фигня, о которой не стоит и думать.

Свою ванную Олеся ненавидела, и совсем не потому, что ванна там пожелтела от ржавчины, а отвалившиеся плитки сравняли количество серых квадратиков с количеством белых — это сущий пустяк; ванная вызывала к жизни самые жуткие воспоминания, которые даже через столько лет Олеся переживала, словно заново. Моясь, она каждый раз прислушивалась к шагам в коридоре, ждала удара в дверь, звона отвалившейся задвижки о кафельный пол и ухмыляющегося мужчину с запахом перегара; ее начинала бить дрожь, мочалка падала из рук, но нагнуться за ней означало потерять контроль над ситуацией, поэтому Олеся поспешно смывала мыльную пену и кое-как вытершись, натягивала джинсы. Она давно решила, что пока отчим будет стаскивать их, успеет сделать с ним… может быть все-таки даже убьет!.. Ну, типа, не нарочно.

— Иди сюда, — Маша включила свет и со стен на Олесю брызнула небесная голубизна.

— Клево… — она даже открыла рот, а Маша засмеялась.

— Ну, ты, реально, инопланетянка. Короче, вот, шампунь; вот, жидкое мыло, если захочешь принять душ. Волосы я тебе потом сама уложу. Держи полотенце, — положив мохнатую простыню голубого, как кафель, цвета, она ушла.