Кирилл и Мефодий

Борис вскочил на коня и отправился в Плиску, оставив на поляне, за рвом, детей, за которыми присматривала мать Бориса и слуги. Вот уже десять дней, как миссия Людовика Немецкого была в Болгарии. Хан не забывал о навязанном ему мире и не спешил проявить к миссии уважение. Тем более что он знал, о чем они будут просить.

Карл Людовик Немецкий нуждался в помощи для подавления бунта в Каринтии, который возглавил его родной сын. Карломан. Он поднял оружие против отца, чтобы отправить его в царствие небесное и самому сесть на трон. Как простить такое кощунство?! Но... Карломан ли самый опасный враг Людовика? Он вряд ли взбунтовался бы, не будь поддержки великоморавского князя Ростислава. Будучи правителем восточных земель в отцовской империи. Карломан сблизился с Ростиславом и отказался подчиняться отцу. Король Людовик знал, что оба его врага ищут союзников и уже договорились с хорватским князем, в столице которого побывало их посольство. Положение становилось тревожным, тем более что заговорщики собирались заручиться и поддержкой Византии. Поэтому король решил обратиться к болгарскому хану, надеясь богатыми дарами привлечь его на свою сторону. Спрыгнув с белого коня, хан бросил поводья слуге и упругим шагом направился в тронный зал. Великие боилы во главе с кавханом и братьями Доксом и Ирдишем ожидали его. Борис сел на золотой трон и оглядел присутствующих. В стороне сидел великий жрец — совсем уже старый. Его гноящиеся глаза были почти закрыты от старческой дремоты. Грязная одежда плотно укутывала толстые ноги, борода была закручена в косички, на которых виднелось множество узелков — против порчи. Брезгливо сморщив нос, хан перевел взгляд на остальных. Наряду с великими бондами Старого и Нового Онголов в зале присутствовали Онегавон, канабагатур Иртхитуян с сыном Сондоке, ичиргубиль Стасис — начальник внутренних крепостей, сампсисы Пресиян и Алексей Хонул. Был и таркан Белграда, сопровождающий послов Людовика Немецкого.

Первым говорил кавхан. Ознакомив с вопросами, которые предстояло обсудить, он попросил Алексея Хонула рассказать о положении в византийской столице. Алексей покинул Константинополь после ареста Феоктиста, ибо был одним на тех, кто замышлял заговор против Варды. Именно его воины должны были открыть крепостные ворота адрианопольскому стратигу. После провала Хонул успел спрятаться в городе и позже бежал на лодке в Одесос с четырьмя товарищами. После долгих мытарств трое добрались до болгарской границы и решили просить у хана защиты. Сначала их встретили недоверчиво. Лить когда соглядатаи Иртхитуина подтвердили, что их рассказ правдив, Алексея приняли как положено в ханском дворе и дали ему титул сампсиса, то есть доверенного человека. Алексей — красивый стройный мужчина с холеной бородой — сегодня впервые пришел на Великий совет, он подробно рассказал о заговоре, описывая нравы и ссоры во дворце, но утаил имена тех, кого еще не раскрыли, а затем гневно обрушился на Варду, обвиняя его в жестокости и предвещая ему близкую смерть.

В конце Алексей обратился с призывом к хану и его советникам не терять зря времени, напасть на Царьград, пока там все увлечены церковными и политическими ссорами, ибо византийское войско находится на границе с сарацинами и столицу можно быстро и легко захватить.

Великие боилы встретили этот призыв молча. Немало правды было в словах Алексея, но, с другой стороны, вряд ли стоило доверять человеку, который спасся бегством и готов пойти против своей родины. Было во всем этом что-то нечистое и коварное. После Хонула говорил сампсис Пресиян — глаза и уши Старого (Задунайского) Онгола. Он сообщил следующее: послы василевса прибыли в страну венгров и ведут переговоры о заключении с ними союза, который, по его словам, направлен исключительно против Болгарии: боилы донесли: по ночам с венгерской стороны слышится волчий вой — верный знак, что венгры готовятся к нападению. Сампсис был готов ознакомить Великий совет также с намерениями Карломана и Ростислава, но, подумав, уступил слово таркану Белграда. Тот говорил долго и обстоятельно, описывая возбуждение среди сербов, хорватов, великомораван, а также в восточных землях Карломана. О переговорах с византийцами он не слышал, но извечный враг Болгарии, конечно, займет свое место среди ее противников... Эти слова рассеяли досаду от прежних выступлений. От имени задунайских Тарханов он предложил подтвердить союз с Людовиком Немецким как необходимый стране и народу.