Кирилл Обломов и его невероятные миры (СИ)

- Сидит. Я её приковала к стене.

- Это правильно,- с облегчением выдыхает Феофан Смелый.

- Вы что, старую бабушку на цепи держите?- выкрикивает от возмущения Катя.

- Кто это?- сурово глянул на неё мужчина.

- Это?- Альмигора внимательно смотрит в глаза девочки.- Она ведьма,- и, после

небольшой паузы добавляет,- будущая ведьма.

- Тогда всё понятно,- хохотнул Феофан Смелый,- наверное, внучка её.

- Ничего не внучка! Просто, нельзя так со старыми … э-э-э,- Кате не нашла какое

подобрать слово.

Альмигора мягко улыбается:- Совсем как моя доченька, такая же беспринципная и

горячая. Ты, девочка, должна понять, Болотная-Яга – уже не человек и страшная она даже

не лицом, а своими помыслами, даже Водной перестал приходить к ней в гости, она мавок

обижает, дочку свою Бабу-Ягу едва не утопила.

- Да, чуть не утопила! А почему она ко мне почти сто лет не приходила?- внезапно

раздаётся шамкающий голос.

- С цепи сорвалась!- Феофан Смелый метнулся в избу за мечом.

- Давно меня не жалели, вот и я никого не жалела, а сейчас в моей душе словно фиалки

распускаются.

Я не сразу рассмотрел её. Действительно, практически ничего человеческого от неё

не осталось: голова в редких седых волосах, глаза глубоко в черепе и из чёрных прорезей

вырывается красный огонь, тело – нечто бесформенное, прикрытое рваным тряпьём, а на

кривых ногах лапы как у гусыни. Она небрежно взмахивает рукой, в топях что-то

забулькало, а на поверхность всплывают утопленники, смотрят мутными глазами, скрипят

зубами и со злобой машут распухшими кулаками.

- Ты бы убрала свою свиту,- обращаюсь я к Болотной-Яге.

- Давненько тебя здесь не было,- обжигает она взглядом,- почти не изменился, а ведь это

по твоей милости я здесь «корни пустила», в жабу превращаюсь.

- Это не я был, - теряюсь под её пронизывающим взглядом,- а впрочем, что мешало вам

остаться человеком?

- В этих топях? Да здесь одни лягушки, пиявки и кикиморы … фу, какая гадость! А мне

летать охота, а ступа моя давно прохудилась.

- Ступу мы починим, метлу поправим, крышу на избе перекроим,- неожиданно мне

становится стыдно за своего предка. Действительно, зачем он её сюда упрятал?

- А-а-а!- из избы, с мечом в руках, с перекошенным лицом, вылетает Феофан Смелый, но

один из утопленников бросает ему под ноги бревно и мужчина бьётся головой о землю и

теряет сознание.

- Прикажи своей свите не буйствовать,- пугаюсь я.

- Так, не мы буйствуем,- у Болотной-Яги вырывается злой смешок,- это он сам такой.

Альмигора с поспешностью подбегает к мужу и успевает оттащить его до того как

утопленники попытались его схватить.

- Кирюха, сзади!- выкрикивает Хрюх.

С нечленораздельным мычанием к нам подбираются распухшие утопленники.

Жутко становится, а глаза словно вспотели, запрыгиваем на лист и тот, неожиданно

приподнимается над трясиной.

- Спас-сибо!- заикаясь, говорю я дереву.

Из листвы, как капли росы, показываются чистые глаза и дерево говорит, странно,

как струны арфы под умелой рукой:- Это вам спасибо, вырастили, вкусно накормили,

проси что угодно,- неожиданно говорит дерево.

- Их надо спасти,- указал я на Альмигору и Феофана Смелого и тут же из гущи

изумрудной листвы сползает гибкий зелёный ус, с лёгкостью отшвыривает утопленников, обхватывает Альмигору и, вздумавшего размахивать мечом Феофана Смелого, аккуратно

спускает их на лист.

- Чудеса, да и только, разумное дерево!- качнувшись на мягкой поверхности, произносит

Феофан.

- Что ещё хочешь?- звучит удивительный голос.

- А можно мне,- я тушуюсь под пристальным взглядом блестящих как роса глаз и

замолкаю.

- Ты хочешь поколдовать?- догадывается дерево.

- Да,- испытывая смущение, говорю я,- но ведь для тебя волшебство – пища.

- Это так … но что не сделаешь для друга … колдуй,- шумят ветви.

- Ты что придумал?- наклоняется ко мне Катя.

- Сейчас увидишь,- загадочно улыбаюсь я.- Придётся Водяного слегка потеснить.

- Что ты задумал, безобразник!- восклицает Болотная-Яга, что-то начинает бормотать, злобно завыли утопленники, но с довольным урчанием чавкнуло волшебное дерево,

поглотив её колдовство, а дремучая старуха без сил валится на землю.

- Она сейчас умрёт!- пугается Катя.

- Не умрёт,- улыбаюсь я.

Воспоминания накрывают меня словно лавиной, я вижу мир глазами моего предка,

мир давний, это далёкое прошлое, пятьсот лет тому назад.

- Где ты его нашёл?- статная интересная женщина держит в руках детёныша горностая.

Мужчина скользнул ладонью по окладистой бороде, улыбается в густые брови:- Из гнезда

выпал, хорошо куница его не заметила, Чечилии подари. Кстати, где она?

- В город подалась, художник к ней один не равнодушен.

- Быстро дочь взрослеет,- несколько неодобрительно говорит мужчина.

- Так вроде, нет у них ничего друг с другом, на холсте её ваяет.

- Знаю я этих художников,- мрачнеет мужчина,- за душой ни гроша и все гении.

- Этот состоятельный. Как же его звать? А, вспомнила, Леонардо!

- Замри!- шепчу я.- Останьтесь такими!

Картинка из далёкого прошлого, плавно колыхнулась, словно скат, стряхивая с

широких плавников осевший песок и, плавно перетекает в наше время. Вздрогнули ветхие