Кирюха (СИ)

- Надеюсь, что завтра.

Как только Оксанка закрыла за мной дверь, я опрометью бросился к себе. Добежал, успел, ура! Только я закончил раздеваться, как начался приступ. На этот раз он был настолько сильным, что сев на софу я заплакал в голос, но без слёз, как плачут маленькие щенята. На мои стоны из соседней комнаты вышел Хорёк, посмотрел на меня, как мне показалось, с удовольствием, и заявил:

- Сейчас скорую вызову.

- Только попробуй! - через силу крикнул я, а крик отозвался такой болью, что я подумал, что сейчас копыта откину.

Квартирант остановился в коридоре. Явно к соседям, у которых телефон есть, намылился.

- Но тебе же больно? - ни капли сочувствия, только растерянность в его голосе.

- Мне не больно! - через силу сказал я. Бритвенное лезвие в правой половине моего мозга превратилось в бензопилу.

- Ну, нет, так нет, - Хорёк вернулся в свою комнату и включил музыку. На всю громкость. Пришлось вытряхиваться в подъезд, благо никого там не встретил. В итоге приступ длился минут на пятнадцать дольше обычного. Придя в себя, я решил, что больше такую боль дома пережидать я не могу. Лучше уж на улице. Или в магазине у тёти Маши, но тогда ей придётся рассказать о приступах. Проблема. В квартиру я зашёл улыбаясь и смеясь. В наше время смех без причины, это признак не дурачины, а недавно выкуренной травки или внутривенно введённого наркотика. Наверняка Хорёк подумал, что раз мои родители алконавты, то я вполне могу нарком быть. Разубеждать в этом я его не собираюсь. Мне понравилось, что он в бывшую мою комнату зашёл и всю ночь из неё носу не показывал, меня, наверное, опасаясь.

Утром в школе снова творился бедлам. Ещё подходя к ней, я заметил на стоянке неподалёку пару милицейских машин и сердце у мен забилось чаще. На одной из перемен Оксанка рассказала о допросе ментами учителей и учеников - тех, у кого убитый вёл историю.

- Ты уже была там? - спросил я.

- Нет, но, думаю, скоро окажусь.

- Расскажешь?

- Почему нет?

В это время прозвенел звонок, и мы разошлись по кабинетам. На следующей перемене поползли слухи, что историка грохнул кто-то из школьников из-за плохой оценки, а вовсе не с целью ограбления. Это не прибавио мне оптимизма. Надежда узнать что-то от Оксанки тоже испарилась - ни на одной из перемен, ни после школы я её не видел. А так хотелось снова пойти домой вместе! Дома же меня ждал очередной сюрприз: Хорёк был не один: на кухне за столом вместе с ним восседал мужик, похожий телосложением на борова. Я решил так его про себя и называть.

- Недоброго дня! - буркнул я, глядя на них.

- Это кто ещё? - возмутился Боров.

- Сын хозяев, - ответил ему Хорёк.

Я издевательски поклонился и потребовал:

- Кухню освобождаем, прошу убираться в свои апартаменты - бывшую мою комнату.

Мужики посмотрели на меня, но с места не сдвинулись.

- Я что-то не по-русски сказал? Или вы по-русски со вчерашнего дня понимать разучились?

- Слушай, не мешай взрослым людям важные вопросы решать, - выходя из себя, заявил Боров.

- Решайте на здоровье, но не на моей территории. Плиз нафиг.

- Дим, пойдём, - тихонько сказал Хорёк. Думал, что я не услышу, что ли?

- Выметайтесь, выметайтесь! И так из-за вас уроки делать негде!

- Может ты хотел сказать: "Ширнуться негде"? - с усмешкой заявил Виталий как-его-там.

- А если даже и так? Ты кто мне, чтоб такие вопросы задавать? Отец? Или может мама?

- Он невыносим! - заявил Боров Хорьку.

- Да, Дим, я заметил. Думаю, это временные трудности. Пойдём, прогуляемся. Тут нормально поговорить нам не дадут.

- Рад, что вы это поняли, - вклинился я, - Давайте пошустрее - мне заниматься надо.

Закончив с домашкой, решив, пока необходимости в деньгах особой нет, не воровать, я направился в магазин к тёте Маше, но оказалось, у той был выходной. Тогда я пошёл домой к ней, но подойдя к двери не решился позвонить, потому что из-за неё доносились крики. Какой-то мужик, совершенно не стесняясь в выражениях, кричал на весь подъезд, сообщая, что хозяйка квартиры его обворовала, лишив тем самым средств к существованию, а когда он обратился к ней затем, чтобы взять денег в долг - получил отказ. Особо я не слушал, но не услышать этот ор было невозможно. Чтобы не попасть под раздачу решил поскорее убраться из-под дверей квартиры, но не успел.

- Подслушивал!? - спросил меня красномордый двухметровый шкаф. От испуга я даже ответить не смог.

- А ну проваливай! - шкаф хотел схватить меня за воротник, но я вовремя увернулся и сбежал вниз по лестнице.

- С тобой мы ещё разберёмся! - донеслось до меня, когда я был у двери подъезда, только не понял, кому это было сказано - мне или тёте Маше.

Отходя от пережитого на скамейке в соседнем дворе, я решил сегодня всё же пойти на "промысел", чтобы убить время. Но и здесь мне не повезло - к забастовке заводчан присоединились трамвайщики. Бесцельно бродя кругами по городу, я неизменно выходил к дому тёти Маши. Когда я оказался у него в очередной раз, решил вновь подняться к ней. Дверь была распахнута настежь. Осторожно я вошёл в квартиру, заглянул в комнату. Тётя Маша лежала на диване, держась правой рукой за сердце.