Кировская весна 1936-1937

Павлов: Да, вошло, и надо бы это поменять. Еще тема такая: меня Наркомат обороны посылает за границу. Я приезжаю оттуда на свою границу. Имею в купе 2 чемодана вещей. Около меня 2 человека ходят, крутятся, вертятся. Я сам себе задаю вопрос, что я такое сделал, чтобы меня у себя дома так встречали. Я спрашиваю: «Что, вы хотите чемоданы посмотреть?» Они отвечают: «Да». Беру ключи, открываю чемодан. Они опять крутятся, потом спрашивают: «А у Вас оружие есть?» Этот вопрос на меня очень подействовал. Если, например, смотрят, что я чемоданы везу, в которых 2-3 пары чулок жене, ну, пусть возьмут, но такой вопрос ставить относительно оружия – это безобразие. Я часа 3-4 сидел в поезде и не соображал. А потом спокойно подумал и нашел логическое объяснение. Но это, товарищи, неправильно. Таким образом авторитет нельзя создавать – в одном месте создавать, а в другом разрушать. Милиции можно носить оружие, а мне нельзя. Почему?

Федько: действительно. Разве о высшем комсоставе только речь? Милиционеру рядовому можно носить оружие в городе, а командиру роты или батальона, у которого до пятисот человек подчиненных, пистолет дать нельзя. Почему?

Смолин: вот относительно использования товарищеских судов имею сказать. Наши товарищеские суды превратились в широкий суд над командиром. Хотя их пользуют не так часто…

Гамарник: там командир командира судит.

Смолин: но все равно объявляют на партийной организации, на комсомольской организации, и решение товарищеского суда становится достоянием широких масс. Что это за командир, над которым состоялся суд. Ведь присутствуют и младшие командиры, а если судят командира дивизии, то присутствует командир роты. Нужно посмотреть этот вопрос и не допускать такого положения, при котором командира судила бы широкая общественность.

Якир: здесь надо лучше иначе организовать. Собрали, например, для какой-то цели личный состав. Обсудили красноармейцев. Красноармейцы вышли. Обсудили потом вопросы по младшим командирам. Далее младшие командиры вышли. Обсудили потом что-то по средним командирам, вышли они и тогда только старший комсостав обсуждать.

Каширин: по вопросам дисциплины, надо немедленно поставить вопрос относительно взысканий. Наши наказания на гауптвахте являются для многих командиров, можно сказать, прямо отдыхом.

Гамарник: товарищи, ведь вы возьмите по уставу. Там ясно сказано, что на гауптвахте должны находиться шахматы, шашки, радио и прочие развлечения.

Штерн: нужно провести обязательно в жизнь, что арест на гауптвахте являлся бы определенным наказанием. Мне кажется, нужно обязательно ввести вопросы физического труда на гауптвахте.

Федько: предлагаю обсудить повторно вопрос в секретности. Зачастую нужные материалы оказываются засекреченными, даже в таких вопросах, как новое в области оружейного производства. За границей я узнаю об этом скорее и пользуюсь иностранными журналами, и даже гражданскими журналами. От кого засекречивают и зачем засекречивают, неизвестно. Я приезжаю на завод, и у меня в командировочном предписании не указано, что я допущен к секретности, и для этого требуется терять мне два часа, затем оказывается, что комендант сделал ошибку в моей фамилии, и приходится опять терять целый час времени. Мне кажется, это надо как-то упорядочить. Засекречивание без разбора и без меры зачастую прямо противоречит вопросам бдительности. Если командир видит гриф «секретно» почти на всех бумагах, его бдительность притупляется.

Якир: тут надо согласиться. Вот система вооружения 1934 года. Что в ней совершенно секретного было? Если оружие попадает в войска, обязательно его характеристики станут известны раньше или позже. А если личный состав с ним не ознакомить – зачем оно нужно тогда?

Смолин: я остановлюсь на комплектовании начсостава. В наших советских гражданских школах нужно дать направление в том, что идущий в армию должен быть готовым к любым условиям, и только когда мы дадим правильное направление, школа, может быть, даст нам нужных людей. До сих пор из школы мы получаем совершенно неотработанный и сырой состав. Может быть дать курс начальной военной подготовки в старших классах – строевая подготовка, знакомство с винтовкой, стрельба. Мне кажется, назрел вопрос и о том, чтобы в дополнении к гражданской школе создать и специальные средние школы с углубленным изучением военного дела, с физкультурной и строевой подготовкой. Дополнительно надо возродить кадетские корпуса с проживанием. Вернули детям новогоднюю елку – беды не стало от того никакой. Кадетский корпус тоже дело хорошее.

Уборевич: товарищи, мы на сегодняшний день заканчиваем нашу работу. Нужно будет еще раз над этими вопросами подумать. Мы с товарищами Гамарником и Шапошниковым поработаем над протоколом и затем оформим письменно и доложим наши предложения на заседании Совета Труда и Обороны.