Кировская весна 1936-1937

– Хвалит, стало быть. А вы читали, товарищи, что, говорит, мы построили вовсе не рабочее марксистско-ленинское государство? – уточнил самое обидное для себя Орджоникидзе. Где же, а, вот тут: «При наивысшем напряжении фантазии трудно представить себе контраст, более разительный, чем тот, какой существует между схемой рабочего государства по Марксу-Энгельсу-Ленину и тем реальным государством, какое ныне возглавляется Кировым {33}»

– Ну, в чем-то он прав: бюрократия действительно распоясалась, а Ильич действительно писал в «Государстве и революции», что «пролетариат разобьет старую бюрократическую машину, а свой собственный аппарат составит из рабочих и служащих, причем против превращения их в бюрократов примет «меры, подробно разобранные Марксом и Энгельсом: 1) не только выборность, но и сменяемость в любое время; 2) плата не выше платы рабочего; 3) переход немедленный к тому, чтобы все исполняли функции контроля и надзора, чтобы все на время становились бюрократами, и чтобы поэтому никто не мог стать бюрократом» – по глухим от волнения голосом зачитал отрывок Микоян. – Я, кстати, проверил – цитирует, гнида, верно.

– Да что говорить, дураком он не был и авторитетом иудушка-Троцкий пользовался заслуженно. Выходит что: предали мы, большевики, дело социализма? – горько сказал Киров.

– Э, нет, Сережа. И Маркс, и Ленин писали теоретически. Потом, когда поднимем образование и культуру всех советских людей на надлежащий уровень, уборщица действительно сможет управлять государством. Но сейчас-то таких уборщиц нету! На практике мы строим социализм не в передовой, а в отсталой стране. Без первоначального накопления материальных производительных сил нам никак не обойтись. А как их накопить без профессиональных управленцев? Если директора на заводе будут выбирать – нам завод никаких планов не выполнит. Преждевременно это на данном этапе – возразил Серго.

– А про армию? Вот он пишет, что «Цивилизованное человечество, друзья, как и враги, не без изумления узнало, что Красная Армия будет увенчиваться ныне офицерской иерархией, которая начинается лейтенантом и кончается маршалом. По объяснению Уборевича, «введение правительством военных званий создает более устойчивую основу для выращивания командирских и технических кадров». Объяснение сознательно двусмысленно. Командные кадры укрепляются прежде всего доверием солдат. Именно поэтому Красная Армия начала с упразднения офицерского корпуса. Возрождение иерархической касты вовсе не требуется интересами военного дела. Практическое значение имеет командный пост, а не чин. Инженеры или врачи не имеют чинов, однако же общество находит способы поставить каждого из них на нужное место. Право на командный пост обеспечивается выучкой, дарованием, характером, опытом, которые нуждаются в непрерывной и притом индивидуальной оценке. Чин майора ничего не прибавит командиру батальона. Возведение в маршальское звание старших начальников Красной Армии не придаст им ни новых талантов ни дополнительной власти {33}». Не в маршалах же дело, а в майорах и капитанах! Без званий как быстро понять, кто кому должен подчиняться, когда части перемешаются? Это же в современных условиях маневренной войны сплошь и рядом! – возмутился Молотов.