Я без слов присоединился к ней и помог вытащить сокровища на свет божий — весила эта коробка несколько килограмм. Мы осторожно подняли её в горницу и положили на стол в углу — хороший стол, крепкий, по виду сработанный из дуба.
— Значит так, — твёрдо заявил я, — я вынимаю вещи по одной, а ты ведёшь опись найденного.
— У меня и бумаги-то нет, — растерянно ответила Галя.
— Что бы ты без меня делала, — и я вручил ей блокнот и шариковую ручку, как знал, что пригодится.
— Номер раз, — я взял то, что лежало сверху, — церковное кадило из металла жёлтого цвета с раз-два-три… с семью драгоценными камнями по периметру. Записала?
— Ты не отвлекайся, — строго одёрнула она меня, — а то пропустишь что-нибудь.
— Номер два, — продолжил я, — свёрток с монетами, сейчас посчитаю… двадцать три монеты достоинством пять рублей, из жёлтого металла с профилем царя Николая.
— Это золото? — спросила Галя.
— Очень похоже, если по весу судить, — ответил я, — если тебе интересно, сколько это сейчас стоит, то грамм золота на чёрном рынке идёт по тридцать рублей, а в одной монете около 4 грамм… итого выходит около трёх тысяч… не миллионы конечно, но приличная сумма. Однако мы двигаемся дальше, номер три…
Я покопался в ящике и выволок наружу старинную книгу.
— Номер три — книга Евангелие от Иоанна, издание 1856 года, кожаный переплёт… состояние неплохое.
— А это сколько может стоить? — поинтересовалась Галя.
— Тут сложно сказать, зависит от многих факторов, но что больше тыщи, это точно. Номер четыре — женское украшение в форме ожерелья… похоже из жемчуга, количество жемчужин уж не буду считать, напиши «много». Ну и наконец (я с некоторым усилием оторвал с самого дна деревянную доску) икона… деисусный чин, судя по всему, в центре Христос-Пантократор, по бокам от него Богородица и Иоанн-Предтеча, если я ничего не путаю. В хорошем состоянии, судя по доскам… где-то 250-300-летней давности. Это, похоже, самое дорогое, что мы нашли.
— Что за слово такое, деисус? — почему-то поинтересовалась Галя. — Производное от Иисус?
— Нет, это от греческого слова деисис, что в переводе означает моление или прошение. Вот эти ребята по краям молятся Христу и просят у него… ну чего-то там просят. Иногда выполнялся в виде триптиха… то есть трёх разных досок, но у нас вот монолитный вариант. Цену затрудняюсь назвать, но может быть очень… очень много.
— И откуда ты всё это знаешь? — прищурилась она.
— Книжки умные читал, — туманно ответил я, — а ещё бабушка в Тамбове была из семьи священника, от неё кое-чему поднатаскался.
— И как же мы всё это потащим в Пехтеляй? — перешла к земным вопросам Галя.
— Очень просто, икону ты понесёшь, а я всё остальное, справимся…
— Только через всю деревню с таким добром наверно не следует идти, — заметила она, — а то мало ли что люди подумают.
— Правильно, золотце ты моё, — и я чмокнул её в щёку, — сложим на окраине, я потом туда бэху подгоню. Да, не забыть бы бабе Фене швейную машинку подогнать, я видел — сейчас хорошие импортные начали продавать.
— А бабе Вере тоже что-то существенное надо подарить, вот ведь сколько добра она нам отписала.
Антоновки я уж не стал набирать, и так груз тяжёлый. Обратный путь в Пехтеляй был значительно короче прямого — Галя оставила знаки на деревьях, по ним и ориентировались. Всего за полчаса доковыляли без единого приключения.
— Ну что, — встретила нас баба Феня, подслеповато щурясь, — нашли икону для Верки-то?
— Нашли, бабушка, — успокоила её Галя, — и уже в машину положили.
— Обедать будете?
Мы с Галей переглянулись и решили, что можно. На обед у бабы Фени были щи без мяса, вегетарианские значит. С большим количеством крапивы и щавеля. Очень вкусно. Пока мы приканчивали свои тарелки, баба Феня поведала нам свои проблемы.
— Огород-то разваливается, вскопать некому, — горестно начала она, — и теплица у меня была, тоже вся сломалась. И забор совсем завалился, а поправить-то и некому.
— Хорошо, баб-Фень, — решительно сказал я, — давай для начала я тебе огород вскопаю под зиму, а всё остальное мы в следующий приезд решим, когда машинку тебе привезём.
— Это когда будет-то, милок, — хитро прищурилась она, — вы ведь раньше весны теперь не заявитесь.
— Через неделю, бабфень, — твёрдо ответил я, а Галя согласно кивнула. — Жди нас ровно через неделю, может даже раньше.
— А не обманешь?
— Моё слово твёрже алмаза.
Давно я не копал землю… с прошлой жизни не копал ведь. А это дело непростое… короче говоря мозоли на обеих руках у меня через полчаса вылезли, а поясница начала разламываться через час. Стоп, сказал я себе — для первого раза вполне достаточно, а то потом сутки отлёживаться будешь. А баба Феня и тому была рада, треть огорода я ей вскопал.
Отъехали уже сильно к вечеру, синеть начало.
— У нас, кажется, всё получилась, — радостно сообщила мне Галя, когда мы добрались до Пензенской трассы.
— Не говори гоп, — остановил её я, — это дело ещё реализовать надо будет — а там кто знает, как оно всё повернётся.