Кишот

И вот тут началось самое плохое. Кто бы сомневался: Ивел начал беззастенчиво хвалить себя.

“Мы используем лучшую в мире систему шифрования, – заявил он, – у нас настолько продвинутая защита, что пигмеи, о которых вы рассказываете, начнут рыдать, едва столкнувшись с ней”.

Тут любой брат, полубрат, недобрат на всю половину задумался бы: это любимый человек моей сестры, остановись, не провоцируй его, ты не должен сводить все к тому у-кого-из-нас-член-больше, но ровно это и произошло.

“Я лично знаю людей, способных взломать вашу систему защиты за пятнадцать, максимум двадцать минут, и тогда все секреты этой вашей, как там ее, системы NEXT, спасающей мир посредством перемещения в Нарнию, или Средиземье, или в сказку на выбор, будут продаваться на каждом углу, если, конечно, найдется какой-нибудь сумасшедший, который решит потягаться с вами и заплатит за них”.

Он не должен был говорить “сумасшедший”. Не должен был говорить “сказка”. Он не должен был угрожать. Не должен был произнести ни одного гребаного слова. Просто не открывать своего большого рта и дать мне дальше общаться с моим гением. Да он не должен был делать сотню вещей, и сделал всю сотню!

Гений же принял бой.

“Угрожать мне – очень плохая идея, – ледяным тоном заявил Ивел, – это плохо заканчивается для тех, кто пробует. Дальнейшую беседу считаю бесполезной”.

Мне он сказал: “Это твой брат. Вот как он ведет себя со мной. Это проблема”.

“Полубрат, – я пыталась обратить все в шутку, но Ивел встал и решительно направился к двери. – Не будь ребенком, – просила я, – сядь, мы все уладим”.

Наверное, я не должна была говорить “ребенок”. Определенно не должна. Но он уходил, и я была в панике. Я и сама была не на высоте тогда, признаю. И мистер Сент больше никогда мне не позвонил.

“Пусть идет, – заявил твой отец, – он напыщенный нарцисс, который живет в своем безумном мире. Ты не можешь прожить с таким всю жизнь. Ты не сможешь оставаться с ним и пяти минут”.

Он думал, что сделал мне одолжение. Думал, он молодец. А я осталась с разбитым сердцем. Ивел навсегда исчез из моей жизни, и на этом, мой милый мальчик, для меня навсегда закончились любые романтические отношения. И вот мы снова возвращаемся к тому, с чего я начала: слепота предателя, не осознающего своего предательства. Твой отец предал меня и даже не заметил этого. Пока я ему не сказала. Причем сказала в довольно ясных выражениях. С тех пор мы не общались.

– Мне очень трудно просить прощения за то, чего я даже не помню, – спокойно проговорил Кишот.

– Вот что при этом любопытно: все же ты здесь именно для того, чтобы просить прощения, – напомнила Женщина-Трамплин.

– И это стало тем, что нельзя простить, номер два? – поинтересовался Санчо.

Вместо ответа Женщина-Трамплин залпом осушила свой бокал и налила новый.

– И что за Внутреннее Событие? – не унимался Санчо. – Я хочу знать все!

– Начинается, – перебил его Кишот. – Пора включать телевизор.

Позднее, когда разразившийся на съемках грандиозный скандал стал достоянием широкой общественности, некоторые люди утверждали, что уже по тому, в каком виде она появилась в студии перед интервью с Ивелом Сентом, можно было понять, что с ней что-то всерьез не так. Она выглядела как женщина, всю ночь собственными руками тушившая пожар в своей квартире и вынужденная убежать на работу до того, как пламя полностью погасло, – усталая, потерянная, напрочь утратившая свою обычную миру манеру общения. Техномиллиардер, напротив, был полон энергии и задора, точно скакал на мяче-антистрессе. Ему не терпелось поведать миру сразу несколько важных вещей.

Представив гостя, Салма продолжила в нетипичной для себя грубой манере.

– Вся эта история с концом света, доктор Ивел… – начала она, но Ивел Сент перебил ее.

– Пожалуйста, не называйте меня доктор Ивел. Это звучит двусмысленно, как Доктор Зло.

– Доктор Сент, – Салма продолжила без всяких извинений, – я хотела спросить: неужели вы не видите, что всем на свете – особое облегчение, я убеждена, испытают ваши акционеры – станет легче жить, если вы перестанете педалировать эту весьма нереалистичную идею?

– Я прекрасно отдаю себе отчет в том, что многие пока находятся в стадии отрицания, – начал Сент.

– Очень многие, – перебила его Салма, – я бы сказала, девяносто девять процентов людей.

– От того, что девяносто девять процентов людей думали, что Земля плоская, – заявил Сент, – она не стала плоской. Чтобы оставаться круглой, ей не нужно, чтобы люди верили, что она круглая. Сейчас эти девяносто девять процентов устраивают пикник на железнодорожных путях. Этот факт еще не означает отсутствие движущегося по этим путям поезда, причем движущегося довольно быстро. Поезду не нужно, чтобы люди верили в то, что он приближается, он просто приближается.

– Ивел, то, что вы тут рассказываете, – это что-то вроде теории, это предмет для споров, или вы располагаете какими-то доказательствами?