Кишот

– Я познакомилась с этим странным красивым юношей, Ивелом, – начала Женщина-Трамплин свой рассказ, – на вечеринке для богатых в одном из этих их клубов – “Лотосе”, “Мумбе”, “Бунгало” или “Скажи, что тебе нравится”, уже не помню. Я не любила подобных вечеринок, мужчины в красных подтяжках заказывают “Кристал” и размахивают перед женщинами деньгами, словно это их самый неотразимый сексуальный орган, но порой мне приходилось там бывать из-за своего недавно начатого проекта микрокредитования. Кто-то из друзей сказал, что мне нужно познакомиться с одним молодым физиком, который вот-вот станет миллиардером, и подвел к нему через толпу. Я ожидала увидеть некое клише, маленького тощего темнокожего зануду-очкарика, классический типаж индийца, заколачивающего в США огромные деньги на новых технологиях, и была удивлена, когда меня подвели к одетому в явно сшитый на заказ костюм человеку с внешностью кинозвезды, блестящей улыбкой и вкрадчивыми манерами, сумасшедшему ученому, наряженному франтом. Он всегда был во всеоружии, таким способом он всегда давал людям понять, с кем они имеют дело. Он сказал: “Буду рад, если вы присядете и выпьете со мной”. Меня зацепило его имя. Злобный Сент. У тебя самое подходящее для этого мира имя, подумала я, но сдержалась и не сказала этого вслух. Наверное, ему приходилось регулярно выслушивать подобные шутки. Он сам выбрал себе это имя. Аввал Сант, его настоящее индийское имя было весьма неплохим, но он отказался от него. Это должно было стать для меня звоночком, что с ним не все ладно. Мне следовало обратить на это внимание.

Он на несколько лет моложе меня, а вел себя, как будто еще младше, держался напыщенно, неловко, но при этом дерзко, пребывая в полной уверенности, что он гений. У нас нет с ним ничего общего, кроме отношения к деньгам, подумала я. В финансовых вопросах я как раз переходила на другую сторону – раньше я думала о том, как лучше заработать, теперь меня заботило, как лучше отдать. Он по-прежнему интересовался астрономическими заработками, но тоже думал о чем-то гораздо большем. Деньги являются средством, а не целью, в этом мы сходились.

Мне понравилась первая же фраза, которую он произнес, когда я подсела к нему. “Прошу меня простить, но я не веду светских бесед”. Звучит забавно, но он произнес это так четко, с таким нажимом, искренней убежденностью и энергией, что его слова прозвучали еще забавнее, сделав его еще интереснее. И он стал говорить о себе, что вполне обычно для людей при деньгах. Но они, как правило, начинают рассказывать тебе о своих активах, о своих самолетах, о своих яхтах, о своих бла-бла-бла, что для меня всегда служило сигналом для скорейшего завершения общения. А этот Ивел стал рассказывать мне, как он увлечен природой реальности, о размытости и изменчивости этого понятия, и это также было мне интересно. Он размышлял о параллельных вселенных уже тогда. Потом он начал рассказывать о своем увлечении научной фантастикой, называл незнакомые для меня имена писателей из прошлого – я запомнила Саймака, Блиша, Корнблата, Спрэга де Кэмпа, – тут я заскучала и решила уйти, и вот тогда он сделал нечто совершенно отвратительное. Схватил меня за запястье, взглянул на меня, как мне показалось, с настоящей злобой и прошипел: “Ты не можешь уйти”. Я сбросила его руку. Тайная злоба у меня внутри была гораздо больше его злобы, я показала ему лишь ее маленький отблеск. “Тебе следует научиться себя вести, – сказала я ему, – обязательно сообщи мне, если это случится”. И ушла. Подойдя к двери, оглянулась и посмотрела на него еще раз. Казалось, он был глубоко погружен в свои мысли, в себя. На самом деле он наблюдал за мной. Позднее он признался: “Если бы ты не оглянулась тогда, я бы никогда не заговорил с тобой снова. Но ты оглянулась. Это было очень важно”. Так может рассуждать, подумала я, только крайне самовлюбленный человек. Но и это было тоже интересно.

Я была уверена, что ни один мужчина не сочтет меня привлекательной после того, что сотворили с моим телом, и смирилась с этим. Да, это было причиной моей тайной злобы. Во мне было так много злобы на то, что со мной случилось. Я научилась прятать ее очень глубоко, так, что она не могла прорваться наружу, пока я не решу выпустить ее. Теперь она работает на меня, говорила я себе. Я говорила себе много всего: что я занимаюсь делом, которое люблю, что у меня есть верные друзья, богатая удобная жизнь, что я победила смерть. Такая прекрасная картинка, мужчина мне просто не нужен, ведь он не сможет ничего в ней улучшить. Этими позитивными мыслями я удерживала злобу в ее склепе. Но она жила во мне, словно я не могла без нее. Она во мне до сих пор.