Кишот

– Предательская слепота, – произнесла она, и было трудно понять, к кому она обращается на этот раз – к Кишоту, к Санчо или к планете Венера, ярко горящей на ночном небе, – жертвы предательства всегда пытаются внушить себе, что их не предавали. Например, в случае с сексуальной изменой, но подозреваю, в других случаях тоже. В бизнесе, в политике, в дружбе. Мы все горазды обманывать себя, потому что очень хотим продолжать верить тем, кому верили. Но так поступают не только жертвы. Предатели тоже уговаривают себя, что никого не обманывают. В самый момент предательства они убеждают себя, что поступают хорошо, что действуют в интересах тех, кого обманывают или в угоду какой-то высшей цели. Они спасают нас от нас самих или, как Брут со своей шайкой, спасают Рим от Цезаря. Они ни в чем не виноваты, они хорошие или, по крайней мере, не такие уж и плохие.

– Так что он сделал? – не выдержал Санчо. – Я про отца, не про Брута.

Женщина-Трамплин обняла себя за плечи скрещенными руками и глубоко вдохнула, словно не хотела раньше времени выпускать наружу бушевавшую внутри бурю.

Необходимо, сказала она, сначала в качестве преамбулы рассказать Санчо кое-что о проблеме южноазиатских мужчин. Видимо, Санчо пока не особо сталкивался с этим?

Нет, про такое она не думала.

Она не станет утомлять его статистикой. Но просит поверить ей на слово: в ее работе, в микрокредитовании малообеспеченных женщин с целью дать им возможность начать свое дело и стать финансово независимыми ей не приходилось сталкиваться с тем, что таких женщин поддерживали их мужчины. В своей работе она и ее сотрудники руководствуются так называемыми шестнадцатью принципами Грэмин-бэнка, среди них есть и такие – к примеру, одиннадцатый: “Мы не будем брать никакого приданого на свадьбах наших сыновей и не будем давать никакого приданого на свадьбах наших дочерей”, – которые не приветствуются патриархальным обществом. Сексуальное насилие имеет место везде, по отношению к любой южноазиатской женщине, решившей самостоятельно строить свою жизнь и расширить границы своей свободы.

Ее организация предоставляет женщинам микрокредиты без каких-либо гарантий. Их работа строится исключительно на доверии между заемщиком и банком. Он и сам может догадаться, не правда ли, что там, где доверие оказывается такой же твердой валютой, как денежные купюры, предательство оказывается главной болевой точкой.

Тут Санчо перебил ее, чтобы сообщить, что Кишот рассказывал ему о том, чем она занимается, причем довольно много. Для Женщины-Трамплина это стало полной неожиданностью.

– Значит, это он помнит, – сказала она. – Вот уж не ожидала.

– Это как-то связано с тем, что он называет Внутренним Событием?

– Да.

– Так что ж это все-таки за Внутреннее Событие?

– Расскажу, когда дойдем до этого. Всему свое время.

– Я написала статью, – продолжила она свой рассказ, – в “Нью-Йорк тайме”. О своей работе. Я тогда была полностью опустошена своей личной битвой и – признаю – выразила в статье свое отчаянье из-за того, как многими способами, в большом и в малом, южноазиатские мужчины не дают своим женщинам развиваться, как много сложностей нам приходится преодолевать из-за их явно устаревших взглядов на жизнь, о каких вещах приходится договариваться. Поначалу мою статью приняли хорошо, ее перепечатали многие издания, в том числе и в Южной Азии. Какое-то время я была счастлива от того, как ее восприняли. И вот тут началось безумие. Люди – мужчины из Южной Азии – начали присылать мне оскорбления. Мужененавистница, лесбиянка и проч., и проч. Я получала угрозы, мне подробно описывали, что будут делать с моим телом, пока я жива и после смерти, мне обещали, что я буду гореть в аду, но самое страшное – в этих письмах угрожали женщинам, которые рискнут обратиться в нашу организацию. По-настоящему шокировало меня другое – против меня ополчились и старшие, самые уважаемые члены диаспоры здесь, в Америке. В первую очередь религиозные деятели, но также и лидеры бизнес-сообщества, те самые, что раньше поддерживали мои начинания и сотрудничали с нами. От меня требовали, чтобы я принесла публичные извинения всем мужчинам Индии, Пакистана, Бангладеш и Шри-Ланки, а также всей южноиндийской диаспоры. В какой-то момент мне казалось, что все, что я выстраивала годами, рухнет за одну ночь. Что я победила страшный недуг только затем, чтобы умереть от другой, даже более страшной болезни. Болезни, с которой мы только начинаем знакомиться.

Речь идет об ответном ударе.