Кисло-сладкая журналистика

Вы все это испытывали, когда ваши бесчувственные родители ставили вас на стульчик и произносили фразу: «А сейчас наш Стиви расскажет нам стишок!» Эти изверги не понимали, что рассказать этот стишок маме в ухо перед сном – это одно, а на стульчике, когда на вас пялятся две толстые незнакомые тетки, – это совсем другое.

Искусственность ситуации, сконцентрированное внимание на вашей персоне, боязнь сделать что-то не так полностью выключают ваши естественные пристройки. Вы начинаете косить глазом на публику и думать: а как я выгляжу? Боже, я не там поставил стакан! а почему этот человек, в массивной оправе, так строго смотрит на меня?!

Конечно, это провал. Разговора о любимой спортивной команде не получится.

Вы спросите, а причем тут ведущий? Ведь он может говорить о чем угодно и когда угодно.

Истинная правда. Но проблема в том, что его собеседник не может. У него другая профессия, он не привык к эфиру.

Он появляется в студии в лучшем костюме, который он не надевал два года. Этот костюм жмет.

Он тщательно подготовился, всю ночь писал тезисы того исторического десятиминутного интервью, которое он должен вам дать. Писал он это «для того, чтобы не забыть все самое важное, ведь вы можете спросить о чем угодно». Бумаги, правда, не особо нужны, все известно наизусть, ведь вопросом рекультивации вырубленных лесов он занимается последние двадцать пять лет и знает каждое дерево в лицо.

Но торчащий перед носом микрофон или пять операторов в телестудии, а еще страшнее, пятьдесят человек массовки ток-шоу мгновенно превращают вашего гостя в умственного инвалида.

Почему я так подробно описываю эти физиологические казусы? Да потому, что каждый день к вам будут приходить люди, которых вам нужно научиться приводить в чувство, для того чтобы интервью с ними не стало позором для вас.

И эту задачу можете решить только вы. Если вокруг пришедшего гостя будут перед эфиром танцевать и успокаивать хоть сто человек, он, увидев вас, снова впадет в панику. И все начнется сначала.

Однажды мой друг, кстати, журналист, рассказывал мне, как его пригласили на интервью с одним популярным ведущим. Я не упоминаю имени ведущего, потому что не хочу его позорить.

Там все было следующим образом: сначала один из редакторов во время грима долго объяснял моему другу круг вопросов, которых коснется ведущий.

Потом друга провели в другую комнату, где дали чашку кофе и где другой редактор стал спрашивать, что думает мой друг по поводу вопросов, которые ему зададут. То есть редактор требовал предварительных ответов на будущие вопросы, которые еще не были заданы.

Моего друга это взбесило. Он спросил, где ведущий, кстати, его хороший знакомый. Редактор ответил, что программу записывают пакетно, ведущий только что записал пятую, он устал и отдыхает.

Потом они пошли в студию по коридору. Одна из дверей была приоткрыта. Мой друг мимоходом заглянул в нее. Оказалось, что это была гримерка ведущего. Сам ведущий лежал на диване и ел яблоко, вперившись взглядом в потолок.

За минуту до записи этот ведущий появился в студии, обтирая салфеткой губы. Рядом с ним семенил редактор, что-то шепча ему на ухо. Наверное, объяснял, что думает мой друг по поводу его предстоящих вопросов.

Ведущий плюхнулся в кресло, широко улыбнулся своей потрясающей улыбкой, которую так ценят разведенные дамы среднего возраста, и крикнул: «Поехали!»

Именно это слово, напомню, сказал космонавт Юрий Гагарин, когда его ракета оторвалась от Земли.

После этого слова Гагарин совершил первый полет в космос и навсегда вписал себя в мировую историю.

Выкрикнув это же слово, ведущий, о котором идет речь, вписал себя в ряды профнепригодных журналистов.

Вы скажете, а что он сделал? Ведь формально он не совершил ошибок. Он знал гостя, он знал тему. Ну, устал немного человек, поэтому лег и съел яблоко. В чем проблема?

Все просто. Проблема в том, что считать целью его работы. Если то, что выстроенные в очередь объекты его интервью будут раздраженно ожидать своего часа, чтобы ответить на его вопросы, для того чтобы он заработал деньги – это одно.

Если целью было пригласить собеседника для того, чтобы в непринужденной обстановке поговорить о жизни – это совсем другое.

Такого разговора у этого ведущего не получилось, даже не потому, что мой друг был раздражен высокомерным отношением и невниманием к себе, раз уж его пригласили. Дело в том, что у моего друга в тот день болел зуб. Но он поехал на интервью, потому что хорошо относился к ведущему.

– А почему ты не сказал, что у тебя болит зуб? – спросил я.

– Кому, редактору? А зачем? Чтобы он передал это ведущему? Абсурд!

Действительно, абсурд. Если у моего друга болел зуб, то это, конечно, не значит, что ведущий должен это учитывать и начинать интервью с выражения сочувствия другу. Более того, вопросы о количестве пломб во рту друга и состоянии его кариеса для публичной дискуссии, как мы помним, тоже не приветствуются.

Понятно, что главное, что было необходимо моему другу в тот момент – это неподдельный и живой интерес ведущего к его персоне.