Кисло-сладкое

Вера Андреевна смирилась с ее желанием учиться в Анапе, сама нашла несколько веских доводов в пользу родного города – в первую очередь это хорошая экономия, а значит, жирный плюс. Соню они не навещали – разыгрывали урезанную версию бойкота. Нужно же как-то проучить ее за такой финт с институтом. Выждав первую неделю сентября, мама и бабушка без предупреждения нагрянули в гости. Соня их не ждала, домой шла окольными путями по набережной и дышала морем. Открыв двери и, столкнувшись с мамой в коридоре, чуть ли не отскочила обратно в подъезд.

Вера Андреевна оглядела её с ног до головы, задержала взгляд на пышной груди, увеличившейся на два размера, и грозно свела брови:

– Какой срок?

Из кухни выплыла Ольга Станиславовна, ее глаза прошлись по Сониной фигуре точно таким же маршрутом.

– Та-а-ак, понятно. И кто у нас отец?

Соня закрыла двери, с нарочитой медленностью сняла босоножки и прошла на кухню.

Пока она мыла руки, в комнате висела свистящая тишина. Первой не выдержала мама.

– Сколько?

Соня замерла у окна и сложила руки на груди.

– Одиннадцать недель.

Ольга Станиславовна облегченно выдохнула.

– Ну слава богу. Можно еще сделать аборт.

– Сегодня же запишу тебя в консультацию, – кивнула Вера Андреевна, – это быстро. Тебе восемнадцать, проблем быть не должно.

Соня покачала головой.

– Нет.

– Как это нет?

– Нет.

Соня ссутулилась и, стараясь защититься, обхватила себя за локти. Если бы они только знали, сколько ночей она провела, пытаясь найти выход. С того дня, как сделала первый тест, беспрерывно проигрывала в голове разные сценарии. Но аборт? Это страшно. Это больно, и есть риск, что детей у нее потом вообще не будет. Соня банально боялась. Не хотела принимать решение и откладывала его на потом, надеясь, что само как-то все образуется. Живот практически не вырос, кто не видел ее раньше, даже не догадывался, что она находится в положении, мужчины откровенно глазели на ее круглую налитую грудь, девушки в основном завидовали, что при тонкой талии природа одарила таким богатством.

Сейчас Соня не знала, почему так категорично отстаивает право ребенка на жизнь. Ей ведь именно этого хотелось – чтобы за нее все решили. Вот и решили – аборт.

Вера Андреевна прошлась по маленькой кухоньке, остановилась напротив Сони.

– Кто отец?

– Это неважно.

Ольга Станиславовна спокойно заварила чай и разлила по кружкам.

– Важно. Он готов жениться?

Соня замотала головой.

– Нет. Это мой ребенок.

– Соня, ты в своем уме? Или у тебя уже началось беременное слабоумие. Какой ребенок? Как ты себе вообще это представляешь? Ты на первом курсе, только поступила, мужа нет, тебе недавно исполнилось восемнадцать. Как ты собираешься воспитывать его? Как?

Соня промолчала. Она об этом действительно не думала, дальше сегодняшнего дня не заглядывала. Но сейчас, когда мама настаивала на необходимости прервать беременность, осознала ясно и четко. Она хочет этого ребенка.

– Я буду рожать.

Ольга Станиславовна сделала глоток чая и покачала головой.

– Ты не понимаешь, о чем говоришь.

– Это не хомячок, – вклинилась Вера Андреевна, – помнишь, у тебя хомяк сдох от голода? Ты не справишься без помощи. Ты же несамостоятельная и безответственная, привыкла жить на всем готовом.

– Я справлюсь.

Предвидя вопрос Сони, Вера Андреевна жестко отрезала.

– Я не буду помогать. Послушай, ты действительно сейчас не можешь здраво рассуждать. Идеальный выход в твоей ситуации – аборт. Если не согласна, на меня можешь не рассчитывать. Пожинай плоды своей распущенности и ослиной упёртости. Как ты собираешься жить и на что?

Соня опешила, перевела взгляд на бабушку, но та кивнула и пожала плечами.

– У тебя нет выбора. Сама ты не потянешь ни коммуналку, ни питание, а уж когда появится ребенок, и подавно. Да и что это за жизнь для ребенка? О себе не думаешь, о нем подумай.

Соня вышла в коридор, открыла двери и замерла на пороге.

– Я подумала. Уходите.

Ольга Станиславовна поднялась, отодвинула недопитый чай. Сняв со спинки легкий кардиган, накинула на плечи и вышла в подъезд. Мама ушла не сразу и замерла напротив Сони.

– Не пори горячку. У тебя есть неделя. Дальше тянуть нельзя. Как сделаешь выбор, звони.

– Я уже сделала, – Соня произнесла это уверено, не отвела глаз и не опустила вздернутого подбородка, но стоило дверям захлопнуться, как она рухнула на пол и заревела в голос.

Оставшись наедине со своими страхами, Соня уже не выглядела гордой и уверенной. Она боялась. Жутко боялась одиночества и ответственности. А еще понимала, что без помощи не справится.

На следующий день Соня кое-как отсидела первую пару и покинула институт. Подкатывала дурнота, и слезы норовили хлынуть потоком. После вчерашней истерики она едва успокоила икоту, а за ней и приступы бесконечно изматывающей рвоты. Далеко от института Соня не ушла, села на скамейку в парке и уставилась на море. Пропитанный йодом воздух бодрил и ослаблял тошноту.