Кислородный предел

Псы ринулись почти беззвучно, лишь острые, отрывистые выдохи рвались из расселин их пастей, усаженных кривыми, обслюнявленными, до жути мощными клыками, и в каждом выдохе звучало будто предсмертное удушье. Набросились, ударив в спину лапами и вцепившись зубами в загривок; свалили. Катались обормоты, не в силах скинуть волкодавов, треща по швам, соединившись, сросшись с псами воедино, — в крови и матерной грязи.

— Хорош, оттаскивайте.

Спустились к ним по склону — измордованным и обессиленным; одежка на ушлепках теперь свисала клочьями, из многих ссадин жирно, темно, словно нефть, сочилась юшка; тупые, грубо тесанные лица были белы, пальцы дрожали мелкой дрожью, губы безостановочно тряслись.

— Ну, кто вы, чьи? Послал вас кто? — Сухожилов им бросил, усаживаясь на капот.

— Да ты чего, мужик, за что? Мы ж ничего не сделали!

— Ответ неправильный. Мне повторить сеанс?

— Да честно, вот те крест — мы без понятия. Мы ж просто отдохнуть вот здесь, не знали, ты попутал — вот! Отдохнули, бля!

— Мы ж это, мы за другом, от работы, умер друг, и мы за телом… а если тачка, так она казенная.

— За нами от вокзала шли, теперь по трассе — почему?

— Да почему за вами? Ни сном ни духом, кто вы, что. На Карпова мы едем, человека забирать. И по какой ты нам прикажешь трассе?

— Разбегаев, штраф тебе, — ровно сказал Сухожилов. — Из-за тебя невинные подверглись.

— Ну что вы ржете, суки, а? — тут простенал мужик, баюкая как будто на груди прокушенную руку. — Вот так людей вот не за что! А нам теперь — как?

— Ну, извините, — сказал Сухожилов. — Разбегай, дай им денег на уколы от бешенства.

— Да это ты себе уколы! — крикнул Сухожилову мужик. — Себе! Себе!

Но Сухожилов отвернулся, прочь уже пошел.

— Да что с тобой, Серег, такое, в самом деле? — настиг его Разбегаев. — Ты на взводе таком — почему, откуда? Бешеный. Вон, людей собаками травить.

— Тоска-а-а! — издал в ответ Сергей не то зевок тяжелый, трудный, не то утробный вой. — Собачий десант мне высадить не дают, вместо нормальных душегубов — вот эти, похоронная команда. Мне скучно, бес. Война хотя бы, что ли, поскорее началась.

— Слушай, а правда, что вы тогда на Ачинском заводе человека завалили?

— Не одного, а двух. Второй инвалидом остался. Нет, мы его потом в Швейцарию, и там ему в реторте мочевой пузырь.

— Слушай, Сухожилов, а тебе никогда не становится… ну, мысль такая, что платить когда-нибудь придется?