Кисмет

Анна снова чувствует внутри головокружительный вихрь, но на этот раз беспокоится, не заболела ли она; какой-то ком поднимается к горлу, затем отступает, оставляя во рту кислый привкус. На самом деле волнение уже стало неприятным — ладони липкие, во рту пересохло, буря в животе напоминает о долгом ожидании сигнала старта перед кроссом. Чтобы успокоиться, девушка сосредотачивается мыслями на ноутбуке в рюкзаке, своей ленте в «Твиттере» и на перспективе повысить число посетителей до тысячи или двух. Как всё это будет? Благодаря перепостам круг посвященных станет расти как снежный ком, пока в него не войдет один из сотрудников Управления британских аэропортов, желающий ей помочь, или человек, оказавшийся в то время в Мозамбике, а может, даже сам владелец чемодана. Состоится церемония передачи потерянных вещей хозяину, новость попадет в местные и даже национальные СМИ… Не стоит ли поговорить с Полой, чтобы опубликовать отчет об этом событии на их веб-сайте? Почему нет? Это не менее интересно, чем вся та мура, о которой они пишут. Она увидит заголовок на большом табло, среди статей, спонсируемых «Хёндэ», и «Лонжинес», и «Самсунг», и «Норт Фейс». Материал может стать популярным, и тогда Пола, вероятно, пригласит ее в просторную переговорную комнату на десятом этаже и осведомится, каковы деловые планы Анны на ближайшие пять лет. А возможно, сама Анна использует этот проект и цикл статей «Женщины у руля» как взлетную полосу и обоснуется где-нибудь еще, например станет корреспондентом или переедет в крупный новостной центр — Нью-Йорк, Гонконг, Дубай, Сидней; а лучше всего — перейдет во фрилансеры, станет периодически что-то пописывать и работать над новыми проектами на средиземноморской вилле с белыми стенами…

Эти воздушные замки полностью захватывают ее мысли, пока внезапная тишина из-за заглохшего мотора не возвращает девушку к действительности: она едет в общественном транспорте. Автобус стоит, но стекла запотели, и непонятно, какая улица за окном: тротуар, здания и небо представляют собой безликие серые пятна. Затем водитель объявляет по трансляции, что, к сожалению, автобус дальше не пойдет. По верхнему этажу разносится всеобщий вздох, и пассажиры начинают по одному спускаться по лестнице. Анна вместе со всеми выходит на улицу и с настороженным удивлением понимает, что оказалась в совершенно незнакомом месте. Она стоит на изогнутой горбатой набережной, окруженной приземистыми офисными зданиями в стиле семидесятых, между которыми кое-где теснятся более высокие, но такие же уродливые дома. Анна не имеет представления, куда ее занесло, и у нее мелькает мысль, что в автобусе она отключилась на час и проехала до конца маршрута. Может, это Пендж? Нет, погодите: она делает несколько шагов по тротуару, и показывается белый купол собора Святого Павла с выглядывающей из-за его плеча башней Барбикана. Анна проходит чуть дальше и пытается поточнее определить, где именно находится. Через дорогу торчит еще одно унылое офисное здание и какой-то бродяга катит по тротуару чемодан. Мужчина кажется Анне знакомым, но издалека она не может хорошенько рассмотреть его. Может, сотрудник Пита по садовому центру? И тут девушка узнает его: это же тот чудак, что пел ей на прошлой неделе. Точно. Тот, что похож на ее отца. Он еще исполнял неповторимую импровизацию поздравительной песни. Бродяга замечает, что Анна смотрит на него, останавливается и в ответ тоже пялится на нее через дорогу. Анна не отводит глаз, пораженная невероятным сходством: словно ее молодого отца замаскировали и отправили следить за ней.

— Что, черт подери, ты делаешь? — кричит он.

Анна вздрагивает, разворачивается и спешит подальше отсюда, пряча лицо в воротнике куртки и не оглядываясь.

Ориентируясь по указателям, она направляется в сторону пешеходного моста Миллениум, который кажется сырым, шатким и неустойчивым, и на южном берегу сворачивает налево. Сильные порывы дующего с реки ледяного ветра треплют челку Анны и обжигают ей щеки. Наклонив голову, она торопится на свидание, но каждый шаг усугубляет беспокойное ощущение в животе, теперь уже не просто неприятное, а какое-то бездонное, словно внутри открылся люк. Окрик бродяги ошеломил ее, а его лицо так и стоит у нее перед глазами. Что, черт подери, ты делаешь?