Kiss. Демон снимает маску

Приехав в Нью-Йорк, я разыскал Дайану по телефону, и она пригласила меня к себе. Помню, как я вошел к ней и сразу же почувствовал две вещи: во-первых, что она очень чувственна, а во-вторых, что она абсолютно четко контролирует свою карьеру. В тот момент она предпринимала первые шаги, чтобы уйти из «Motown», и, казалось, совершенно точно представляла свое будущее. Я сел, и мы стали разговаривать. Она хотела узнать, как функционирует KISS, ведь наш успех не опирался на синглы. Я постарался объяснить ей нашу философию: мы играем концерты и создаем фан-базу, которая держится на преданности, а не на хитовых песнях. Такой способ был прямо противоположен тому, как строила свою карьеру Дайана, но я видел, что ей интересно и она хочет лучше меня понять. Пока мы разговаривали, она сварила кофе и предложила мне кусок шоколадного пирога. Это не эвфемизм. Я так быстро его заглотил, что она предложила мне второй кусок, исчезнувший так же стремительно.

В течение последующих нескольких недель мы с Дайаной стали друзьями. Мы много разговаривали, а несколько раз я приглашал ее на ужин. Мы даже в ракетбол играли. Играл я довольно неплохо, а для Дайаны такое занятие было в новинку, так что большую часть времени мы провели на полу корта, смеясь над тем, с какой скоростью летает мяч. Мы не придавали встречам особого значения, и не думаю, чтобы у кого‑то из нас имелись тайные помыслы, но довольно скоро стало ясно, что между нами что‑то происходит.

Дайана сильная женщина, но она никогда не стремилась подавить меня. Я восхищался тем, как она строит свою личную жизнь. Ранее она была замужем за Бобом Сильверстайном, и я был поражен тем, что она по-прежнему с ним так близка. Он был хорошим парнем, и мы подружились.

Время, проведенное с Дайаной, дало мне возможность наслаждаться самыми разными вещами. Я думаю, об этом мечтают все — чтобы отношения строились не только на сексуальной энергии, но и, например, на возможности просто сесть рядом и получить удовольствие от общения друг с другом. Мы с Дайаной говорили о многих вещах. Я с самого начала признался ей, что боюсь заводить детей и не собираюсь жениться. Казалось, Дайана понимает меня лучше меня самого, но она никогда не читала мне нравоучений. Было видно, что она любит своих детей и наверняка желает мне такого же счастья, но она не навязывала мне идею о том, что я должен стать отцом.

В глубине души — вероятно, чтобы оправдать мой страх перед обязательствами, — я считал, что мужчине не пристало мучиться мыслью, что пора заводить детей. У нас внутри нет биологических часов. Если у нас и есть какие‑либо часы, так это те, которые начинают трезвонить после одного-двух дней, проведенных без «компании». Женщинам, с другой стороны, постоянно напоминают о том, что дети им необходимы, — об этом говорят и культура, и сама биология.

Участие в KISS обеспечило мне доступ к неиссякаемому потоку красивых девушек, которые жаждали моего общества — вероятно, просто потому, что я играл в KISS. И они хотели только одного — того же, что хотел я. Общественная мораль не распространялась на мой гостиничный номер, гастрольный автобус или любое другое место, где я вступал в связь с девушками. В любой другой среде девушка, наверное, сначала захотела бы познакомиться с потенциальным поклонником и получить от него приглашение на ужин, но в моей спальне все было предельно просто: «трах-пам-пам, спасибо, мадам». Никаких выяснений отношений, никакого ужина — сразу десерт. И девушки принимали такое положение вещей. Чем больше народу, тем веселее. Если я брал с собой одну из таких девушек на целую неделю, все начиналось чудесно, но уже через несколько дней становилось ясно, что влечение — это одно, а общение — совсем другое. Я хотел не только спать с красивой девушкой, но и разговаривать с ней. Я хотел, чтобы она могла мне достойно ответить. Поспорить со мной. Заставить меня попотеть... ладно, не будем заходить так далеко.

Если я нахожусь в студии, девушка должна меня ждать. Если хочу куда‑то пойти, то она тоже должна этого хотеть. Пожалуй, о такой ситуации мечтает любой парень, но, хоть мне и нравилось делить кровать с юными страстными особами, просыпаться с ними мне уже поднадоело.

Изнутри меня раздирали противоречия. С одной стороны, я жаждал наслаждений в объятиях красоток, с другой — мне нравились и более осмысленные отношения. Мне нравились девушки, но не хотелось, чтобы они на мне зацикливались — во всяком случае, не слишком.

Я сам придумал собственный образ. Я приехал из другой культуры и оказался в совершенно другой реальности, разительно отличающейся от той, которая была мне знакома. В Америке я быстро усвоил секрет «плавильного котла», создавшего великую нацию: я родился в Израиле, говорил на странном языке, носил кипу и принадлежал к «избранному народу». Если я хочу добиться в жизни успеха, я должен «ходить в бритише, думать на идише».