KISS. Лицом к музыке: срывая маску

Lick It Up дважды стал платиновым альбомом. Creatures of The Night канули в лету, подтвердив мои догадки: людям до сих пор нравились KISS, но они хотели от нас искренности. Смыв макияж, мы заставили людей сосредоточиться на группе, и они с радостью приняли нашу музыку. У Lick It Up была и обратная сторона медали: избавиться от макияжа в некотором смысле означало положить конец целой эпохе, убить персонажей и начать новую жизнь. Так это виделось мне. Человек за кулисами был тем же человеком, что и в клипе. Я чувствовал, что мы сделали гигантский шаг вперед, а значит, мы и дальше могли работать над детищем всей моей жизни — группой KISS. Были ли мы просто кучкой болванов с разукрашенными лицами в спандексе, которые только и могли, что облажаться на хер? Или мы были группой, способной встретиться лицом к лицу с кем угодно?

Нам предстояло это выяснить.

42

Шоу в Португалии в октябре 1983 года началось с нашего традиционного приветствия: «Самая горячая группа в мире…» А затем внезапно мы появляемся на стене без грима. Вместо туфель на платформе, крыльев летучих мышей и сияющих доспехов мы предстали перед зрителями в обычном прикиде рокеров. Впервые за все время существования группы. Я взглянул на Джина. Он выглядел так, словно мы репетировали, но перед нами была живая публика!

Люди не могли понять, что происходит. Шоу рекламировалось как костюмированное, на постерах были изображены наши старые персонажи. Зрителям потребовалась пара минут, чтобы понять, в чем тут дело. Удалось ли нам произвести старое визуальное впечатление? Нет — я мог почувствовать разницу, находясь на сцене. Но нам пришлось оставить все позади, чтобы понять, кто мы есть на самом деле. Мне не надоел грим — меня достало то, во что он нас превратил. Нам пришлось отступить, чтобы сохранить то, что мы любили больше всего, — нашу группу. Нас охватило чувство волнения и освобождения. Я наслаждался возможностью снова доказать всем, чего мы стоим: не только критикам и зрителям, но и себе самим.

На том турне я понял, что выступать на сцене без грима было не таким уж трудным делом. Так как мы изначально планировали не фотографироваться без макияжа, чтобы добавить популярности нашим сценическим образам, у меня выработалась шестое чувство, которое позволяло мне чувствовать нахождение фотокамер где угодно, даже за пределами моего зрения. Когда мы сняли маски, я все еще рефлекторно закрывал лицо при виде камеры.

Винни продолжил капать мне на мозги. Он отказался подписывать свой контракт. Он все обещал, но у него все руки не доходили, а я никак не мог его заставить. Нам не оставалось ничего другого, кроме как продолжать. Во время европейского турне Винни пришлось обратиться к врачу. Оказалось, что у него молочница. Я спросил: «Молочница? Где?» «Где, где. У него в пизде», — ответил Эрик. Я даже не знал, что так бывает. После этого Эрик начал называть Винни «самой уродливой женщиной на свете».

Мы выступали в Оулу, на севере Финляндии, в конце ноября 1983 года. Это было самое близкое расстояние, на которое мне удалось подобраться к Советскому Союзу — примерно в 100 милях от границы. Мы весь день добирались туда, и когда прибыли на сцену, было очень холодно. В закулисной зоне мне пришлось надеть перчатки и несколько слоев одежды. Проведя целый день в дороге, мы умирали от голода и очень обрадовались, когда нам подали огромную миску сытного говяжьего супа. Мы сидели вокруг котла и разливали суп по тарелкам. Это было так вкусно: овощи и говядина в ароматном согревающем бульоне. Винни съел часть своей похлебки, а затем, сказав, что он наелся, вылил остатки обратно в общий котел. Мы ошарашенно посмотрели на него: «Как тебя воспитывали? Что ты делаешь? Ты только что испортил нашу еду!»

Дела с Винни шли все хуже и хуже. Его «соляки» становились все длиннее и абсурднее, затормаживая наше шоу. Последней каплей стал концерт в Америке, в Лонг-Бич, штат Калифорния, в январе 1984 года. Той ночью он устроил такой длинный запил, что мы с Джином успели сходить за кулисы и вернуться, а он все еще играл. Я подошел к микрофону и объявил: «Винсент! Соло-гитара!» Только после этого он остановился. Когда после следующей песни потушили свет, Винни подошел ко мне в темноте и сказал: «Ублюдок, ты меня унизил!»

Я готов был поклясться, если бы он только вздумал на меня замахнуться, то я бы растоптал его прямо на месте.

Это был напряженный момент. Я уже готов был к тому, что когда снова зажгутся огни, этот засранец валялся бы у меня ничком на сцене.