KISS. Лицом к музыке: срывая маску

Я понимал, что для меня музыка — все еще спасение и главное решение проблемы глубокой внутренней неуверенности. Я хотел реального подтверждения, которое я чувствовал, играя перед публикой. Хотя Post War Baby Boom не зарабатывали ни пенса, мы давали концерты в местах вроде Beehive; а мне самому нравилось петь свои песни под гитару менеджерам паблишинговых компаний. Так что я снова начал поигрывать с Мэттом Раэлом, младшим братом Джона из Post War Baby Boom. Несколько лет назад мы с Мэттом очень много играли вместе, и теперь снова врубили наши черные фендеровские комбики, и принялись экспериментировать. Иногда к нам присоединялся барабанщик Нил Тиман. Часто мы выворачивали все ручки усилителей до конца — тембры, громкость — и создавали тройную стену шума.

Нам удалось сделать себе несколько концертов в одном хипповском месте в Бруклине под названием «Bank». В самом здании располагался «штаб» некой коммуны, члены которой там же и жили — на нескольких этажах заброшенного банковского здания. На одном этаже пол усыпали сеном — там дети катались на осликах. Мы играли на другом этаже, наваливая стену шума — гитары наши скрежетали жутко. Мэтт даже не стоял лицом к аудитории на большинстве концертов.

Здорово было снова начать играть, но эта группа явно не имела для меня будущего, а мысли о будущем больше и больше глодали меня по мере приближения выпускного. Я уже в выпускном классе, надо думать о дальнейших шагах. Давление, которое я испытывал, не имело отношения к деньгам как таковым. Меня беспокоило то, что другие создавали задел для обеспеченного будущего. Они планировали поступить в колледж и получить профессию. А я — нет.

Насколько я верил в себя — настолько же не было никакой гарантии того, что я сделаю карьеру в музыке. В нашем районе дети шли по стопам родителей, становились врачами или юристами. А у меня, отчаянно желающего стать рок-божеством, волосы уже отросли до лопаток. Я понимал, что статистика тут совсем не в мою пользу. Много ночей я провел с тревожной мыслью: что же, черт возьми, я делаю? Неважно, насколько ты уверен в себе, все равно время от времени возникает тень сомнений. Вера в себя ставится под вопрос — даже если она не исчезает.

Лежу в постели, думаю. У меня есть план. Ну, типа плана. Скорее цель, чем план, если серьезно. Я стремлюсь к определенной цели, я работаю над этим, иногда, правда, просто ставлю на карту все. Но на этом пути нет никаких пунктов, где надо отмечаться, это же не то же самое, что учиться на оптометриста.

А что, если? Что, если у меня ничего не получится?

Вот такие страхи приходили ко мне ночью.

В конце концов я придумал план на крайний случай: буду работать на телефонную компанию. Тогда это была хорошо оплачиваемая работа, профсоюз, бонусы. Вот если я смогу устроиться мастером установки телефонов — а объявления об этой вакансии появлялись регулярно — я буду работать на себя, в стороне от людей, от любых боссов. Я буду ездить такой на микроавтобусе и устанавливать телефоны. Сам по себе.

9

У нас с Мэттом на репетициях стали возникать споры. Я считал, что мы просто месим фигню всякую, а не творим и не движемся вперед. Также я полагал, что во время концерта ему лучше стоять лицом к аудитории, а не к своему усилителю. Кризис случился на очередной репетиции, когда мы с Нилом попросили Мэтта немного убавить громкость усилителя.

«Сделай тише!» — заорали мы.

«Нет!» — заорал Мэтт, продолжая играть на полной громкости.

Так что мы с Нилом решили, что хватит. Вышли на улицу, и группа распалась. Я и Мэтт — мы остались друзьями — даже как-то работали вместе в такси, но, мне кажется, что когда он перестал с нами играть, то это принесло ему какое-то облегчение.

Я, конечно, хотел играть и дальше, и поскольку в паблишинговых компаниях меня заворачивали, я решил, что группа — верное решение. Нил, тогда работавший на полставки в студии звукозаписи, узнал от одного своего друга, что есть такой парень — Стив Коронел, который играет на соло-гитаре. Мы связались с этим Стивом, встретились, поиграли каверы, несколько моих песен и стали договариваться о концертах.

У нас с Мэттом в группе басиста не было никогда, а Стив хотел, чтоб он был. «Знаю тут одного парня», — заявил он.

Этого парня звали Джин Кляйн, подростками они со Стивом играли в группе The Long Island Sounds. Джин, по словам Стива, живет где-то в пригороде. И он старше меня на несколько лет, колледж закончил уже. Мне лично было все равно, живет ли этот Джин в округе Салливан или в Статен-Айленде, — если будет возможность создать настоящую группу, то я обеими руками за.

Однажды я пришел в квартиру Стива в Вашингтон-Хайтс — я жил в детстве неподалеку. Комната Стива была выкрашена в черный. И в комнате этой сидел крупный жирноватый парень. «Стэн, — сказал Стив, — это Джин Кляйн».