Кит на пляже

Я только усмехнулась. В другой раз объясню ему, какой это красивый вид спорта – фехтование. Всё происходит в голове. Сосредоточенность, элегантность, никакой грубости, рефлексия… Или не надо. Мне кажется, Алексу должны нравиться другие виды спорта. Даже на его футболках часто можно увидеть разные эмблемы и надписи про всякие виды борьбы: кикбоксинг, кун-фу, кобудо, кендо, корю, тхэквондо… И разных актеров из боевиков.

За нами сидела Барбка. Она крепко держала в руках свой телефон и с открытым ртом нас слушала. Милан тоже подошёл. В последнее время он всё время вьётся вокруг Барбки. Милан занимается дзюдо, так что мог бы что-нибудь ответить Алексу на его восхищение боевыми искусствами. Но нет. Рта не раскрыл. Боялся, что одноклассник, который старше и сильнее и обожает кун-фу, тут же размажет его по стенке.

Перед самым концом большой перемены к моей парте подошла ещё и Петра. Она на меня не взглянула. Точнее, сделала вид, что не обращает на меня внимания.

– Алекс, пойдём после занятий вместе домой? – спросила она. Она не сказала «пойдём с тобой» или что-нибудь в этом духе, но вид у неё был такой, как будто рядом никого нет, как будто они одни в классе. Интересно это у неё получается.

Ужас! Он перед ней типа извиняется. Если бы, например, Милан ему что-нибудь сказал про свои тренировки по дзюдо, Алекс бы его тут же перебил, типа «ага-ага, дзюдоисты хреновы, это ж просто нежные объятия». А перед Петрой постоянно извиняется.

Петра наконец поворачивается ко мне, пропуская мимо ушей извинения Алекса. Смотрит мне в глаза:

– Ника, а у тебя не сегодня день рождения? – И с некоторым усилием улыбается.

– Нет, – говорю я.

– Как же нет? – удивляется Петра. – У тебя разве не в марте? Это сейчас.

– В марте, – подтверждаю я, – но не прямо сейчас. – Хотя я отдаю себе отчёт, что зря иронизирую: Петра никакой иронии не понимает.

Петрин телефон подаёт сигнал. Петра смотрит в него. Тут мой тоже пищит, и у Алекса и Милана тоже. Мы все смотрим в сообщения. Понятно. Барбка нам всем всё объяснила: «21.III».

– У меня день рождения двадцать первого марта, – признаю я.

Опять все телефоны пищат. «Я запомнила, потому что это как раз весеннее равноденствие», – сообщает нам Барбка.

– Отлично! – с некоторой угрозой заявляет Петра. – Это на следующей неделе. Ты нас позовёшь к себе? У вас ведь большой дом, правда? – Я киваю. – Отлично! Придём к тебе справлять день рождения.

Милан воодушевился.

– Я умею готовить. Могу что-нибудь приготовить, а то мы вечно всякую дрянь едим. – Замолкает: опять что-то не то сказал, как обычно. – Ну, в смысле, мы ещё не ели никакой дряни, потому что не бывали у тебя… Не-не, я не это хочу сказать, это я так… – Все терпеливо ждут, когда он прекратит выкручиваться и извиняться без надобности. Наконец он продолжает: – Короче… Ника, если мы пойдём к тебе, Матевж может обеспечить музыку. Матевж! – кричит он Матевжу, который в другом конце класса. – Ты же будешь диджеить у Ники на дне рождения?

Матевж поднимает руку с двумя вытянутыми пальцами: мол, победа, конечно буду!

– Мы пойдём в «Макдоналдс», – быстро говорю я. – Отлично посидим. Я уже забронировала верхний этаж, скопила немножко денег, всех угощаю, всё отлично устроится, ничего не надо готовить, ничего не будем готовить или там убираться, только развлекаться.

Матевж разочарованно вздыхает.

Алекс глуповато кивает. Ему, наверное, всё равно. Петра надувает губы и говорит:

– А почему не у тебя дома? У меня мы были, хотя едва поместились в двухкомнатной квартире, у Милана тоже были…

– Потому что я приглашу весь класс! – соображаю я.

Петра хочет ещё что-то сказать, уже открывает рот для очередного гнусного вопроса, уже вот-вот раздастся её писклявый голос, но меня спасает биологичка, которая входит в класс.

На биологии было классно. Мне иногда кажется, что учительница разговаривает только со мной. Остальные зевают или, подперев лицо рукой, тупо смотрят вперёд. Только Барбку интересуют животные. Рыбы. Барбка чаще всего подаёт голос именно на уроках биологии. Обычно, конечно, это одно слово или предложение не больше чем из трёх слов.

Последний урок у нас был посвящён изобразительному искусству. Домашнее задание было сделано только у меня. Никто не нарисовал воображаемый портрет. Я сначала не хотела говорить, что нарисовала. Когда учитель стал спрашивать, сделали мы задание или нет, все молчали и смотрели в парты. Я тоже, конечно. Из солидарности. Он пошёл по рядам и – раз – вытащил рисунок из моей папки.

– Посмотрим, посмотрим, – сказал он. – Я рад, что хоть кто-то в классе меня принимает всерьёз. – И всмотрелся в мой рисунок. Я оглянулась. Петра продолжала пялиться на меня. На этот раз не злобно, как reptilia и всякие serpentes, а с иронией.