Китаб аль-Иттихад, или В поисках пентаграммы

Наутро похмельная одурь и суета сборов заставили меня отвлечься от свершившегося накануне. Наконец мы погрузились на слона. «Аллах да благословит вас», — крикнул я гостеприимным низаритам, и те склонились в прощальном поклоне. Громко трубя, слон вышел из ворот на улицу. «Держи на северо–запад!» — велел ему я. Слон, искушенный в мореплавании, знал все курсы и уверенно двинулся в заданном направлении. Выйдя из города, он направился вверх по течению Хугли, правого рукава Ганга. Затем наш путь прошел по правому берегу Ганга вдоль всей речной долины. Когда перед нами возникал очередной приток священной реки, слон, не замедляя хода, с берега обрушивался в воду, поднимая тучи брызг. Он двигался даже ночью, превосходно ориентируясь в темноте. Покачиваясь в паланкине, мы негромко беседовали. Друзья старались отвлечь меня от мрачных мыслей. Петя Кока и Лентяй рассказывали о зверствах молдавского режима, маркиз описывал чудачества своих титулованных родственников, рассеянных по всему земному шару; Виктор, Дмитрий и я читали стихи либо излагали захватывающие сюжеты своих романов и пьес; Вадим Цимбал наигрывал на губной гармонике бесчисленные мелодии либо пел под аккомпанемент слона, который негромко трубил наподобие саксофона. Между прочим Дмитрий наконец рассказал нам историю своего исчезновения.

Низаритский шейх не зря сомневался в том, что Дмитрия и вправду похитили. Не в силах совладать со своей страстью к игре, Быков, оказавшись в Бейруте, скоро проторил дорожку в тайные игорные притоны припортовой части города. Он был прекрасным игроком и имел от карт немалый доход, но в один прекрасный день его постоянный партнер, на честность которого он полностью полагался, стакнулся с двумя шулерами, и втроем они обыграли Дмитрия на огромную сумму. Чтобы погасить долг, Дмитрий использовал казенные деньги, данные ему в посольстве для приобретения киноаппаратуры, а также доверенную ему на хранение общую кассу бейрутского клуба журналистов. Стремясь поскорее отыграться, Дмитрий бросился в легальное казино, где играли в рулетку, хотя давным–давно дал себе слово не вверяться этой игре, основанной лишь на слепой прихоти судьбы. Развязка оказалась скорой — в тот же вечер он проигрался дочиста. Вернувшись к себе в отель, Дмитрий постарался спокойно обдумать ситуацию. Три выхода были перед ним: или позор и тюрьма, или самоубийство, или исчезновение. «Я выбрал третье, — сказал Дмитрий с достоинством. — Остальное стало уже делом техники». «И совершенно правильно, — поддержал его маркиз. — Не хватало только, чтобы из–за каких–то жалких денег такой человек, как вы, пустил себе пулю в лоб или сидел в одной камере со всяким сбродом». «Это не жалкие деньги, — возразил Дмитрий, задетый за живое. — Недостача составляла около пятисот тысяч франков». Маркиз усмехнулся: «Мой дедушка за одну осень в Париже спустил три миллиона, а тогда деньги стоили куда дороже, чем сейчас. Но дедушка и не подумал стреляться, а изменил внешность и бежал в Южную Африку. И что вы думаете? На участках, которые он застолбил, нашли золото, он вернулся в Париж, помирился с кредиторами и зажил еще роскошнее, чем раньше. Если бы его вскоре не хватил апоплексический удар в объятиях неких двух знатных дам, он, конечно, прокутил бы и эти деньги. Лишь благодаря его внезапной смерти они остались в нашем роду».