Китаец

Место: о. Самуи

Благополучно добравшись до Самуи, я поехал на север острова, в гостиницу, расположенную недалеко от стадиона «Баффало». Северное побережье – тихое и пустынное, гуляя по нему, можно часами не встретить ни одной живой души.

Я прилетел в мягкий тропический климат, на улице было градусов тридцать пять. Если китайский Хайнань называют Восточными Гавайями, то тайский Самуи – Карибами Азии. До встречи оставалось около двух часов. Приняв душ, я решил просмотреть местную прессу. В номере оказалась лишь одна газета на английском языке. На ее первой полосе я увидел фотографию Виктора Бута, арестованного здесь по требованию американских властей в 2008 году. Раздался телефонный звонок, я, отбросив газету, снял телефонную трубку.

– Здравствуйте, мистер Назаров. Добро пожаловать в наш отель, надеюсь, отдых вам понравится. – В трубке раздался мужской голос, говоривший по-английски.

– Здравствуйте, – вежливо ответил я.

– Сейчас вам в номер принесут тарелку фруктов, это комплимент от хозяина гостиницы.

– Спасибо.

– Не желаете ли расслабиться? У нас самые лучшие красавицы на острове, вы меня понимаете?

– О да, благодарю вас, возможно, после ужина я обязательно потребую экзотический массаж, это возможно?

– Конечно, мистер Назаров. – Голос, почуяв наживу, стал еще более услужлив.

– Спасибо, – ответил я.

– Мистер Назаров, за ужином рекомендую вам попробовать курицу, обжаренную с перцем чили и стеблем сельдерея – это фирменное блюдо нашего шеф-повара.

– Обязательно. До свидания.

– До свидания.

Самуи – рассадник «жен на час». Мне нужно было засвидетельствовать свое появление в гостинице, поэтому я и заговорил про ужин и массаж. Теперь звонивший в гостиничный номер сутенер в своем блокноте сделает пометку: «перезвонить после ужина». Методы работы этих людей я знал еще по Хайнаню. Сев в кресло, снова заметил газету. Интересно, почему все-таки Таиланд? Закроют меня тут как Бута, и дело с концом…

* * *

За полчаса до встречи я уже сидел на плетеном диване лобби-бара, расположенного на первом этаже гостиницы. Высокие панорамные окна были открыты, и по помещению, изредка посвистывая, свободно гулял весенний ветер. Все вокруг утопало в тропической зелени. На столике передо мной стояла ваза со свежесрезанными белыми антуриумами, а на столике перед диваном в такой же вазе стояли симпатичные канны цвета фламинго. В лобби-баре я был один. Неподалеку стояла низенькая смуглая девочка-официантка с лучезарной улыбкой, изредка бросая на меня стеснительные взгляды.

Чем меньше времени оставалось до встречи, тем больше я не хотел видеть Минина. Я не мог понять и принять его внезапного исчезновения на столь длительное время. Ведь очевидно: случись в это время со мной что-то неладное, например арест, никто бы про меня даже не вспомнил. Я остался бы один на один с опасностью и, что самое пугающее, был бы лишен веры в то, что кто-то стал бы предпринимать хоть какие-то попытки спасти меня. И сослагательное наклонение в данном контексте было абсолютно уместным. Никому не было дела до меня, до человека, который каждый день честно служил Родине. Интересно, как он объяснит свое молчание?