Китаец на дереве

Страшной бедой для сахалинцев были пожары, особенно в середине прошлого века. Город Южно-Сахалинск был разделен на две части железной дорогой с юга на север. В западной части от дороги в основном были частные дома, две колонии, мужская и женская с юга, а с северной части – территория Южно-Сахалинского совхоза. В восточной части города стояли в основном бараки, так как примыкали к чистой воде, именно с востока на запад текли реки. Бараки стояли рядом друг от друга на расстоянии 30- 40 метров. Японцы при постройке жилья экономили землю. Но это наследие дорого доставалась новым "жильцам“. Приезжие с материка не берегли жилье. Частые пожары были не в диковинку. Единственная пожарная в центре города имела в своем расчете одну бочку. На машине с 1 водой, погасить здание, сделанное из сухих дощечек и тростника, сразу было невозможно, поэтому выгорали целые бараки, даже прихватывало и соседние, в зависимости, в какую сторону дует ветер и какой силы. Родители строго настрого предупреждали нас, когда уходишь в школу, проверять – закрыты ли печи, особенно зимой.

Конечно для нас ребятишек, все пожары были «новоҫтью». Мы обязаны были узнать их причины и последствия, поэтому бегали туда, не думая об опасности, зато на другой день «переваривали» это тяжкое событие. Пожары возникали в разных местах города и порой мы не всегда успевали. Сгорел первый зал «Совкино», корейский театр, ресторан "Спорт" в парке бумкомбината, армейские штабы, но в основном горело жильё из-за халатности самих взрослых. Ведь в то время еще много было в домах «буржуек» /печки из железных бочек/. Вместо того, чтобы топить дровами, изредка ночами смотреть за печкой /как делали японцы/, новые жильцы умудрялись топить углем. Засипят ведро и спать, да еще навеселе, тяжким бременем ложится эта рассхлябанность.

Самым сильным пожаром явился, когда горела почтамп. Это было высокое здание, первый этаж высотой до 10 метров, громадные люстры свисали вниз, второй этаж небольшой высотой 2- 3 метра. Была собственная котельная. Молва, ҷто ночью загорелась почта, моментально дошла до окрестности города. Какая там школа, когда к небу, поднимается огромный столб пламени. Мы, пацаны, бегом понеслись на "пожар". Конечно, нас близко не допустили. Ведь на расстоянии 50 метров было невозможно подойти, такая была высокая температура, горел клей, бумага и здание было как порох. Лишь на другой день к вечеру, нам удалось забраться на крышу трехэтажного дома, который, был напротив, почтамта. И даже находясь там, мы ощущали сильную жару. Долго тушили пожар, суток 2-3. На месте бывшей почты, осталась только одинокая 20-ти метровая камённая труба, которая гордо стояла и не упала. Целую неделю одни и те же разговоры среди пацанов, сколько не дополучили писем, посылок адресаты и даже денег.

И совсем не до смеха было, когда горел дом офицеров в конце 60-х годах, куда мы собирались вместе с другом Мишкой в кинотеатр возле дома офицеров. Как раз в это время сидела дома чай пили, музыку слушали, вдруг видим в окно с 3-го этажа, как внезапно взметнулось пламя в 1,5 км от радиовышки . Сперва, строили догадки, что может гореть, ведь в том районе дома в основном каменные, единственный дом офицеров японской постройки деревянный, что и подтвердилось. Когда пришли в кинотеатр, фильм на 17 часов был отменен, наши билеты пропали. Страшные были и лесные пожары, иногда порой окутывали город дымом,и , трудно было дышать.

10.01.04 -29.11.04

Лиха беда учиться

Вспоминая свои школьные годы, а невольно, обращал свой взор на первую учительницу Анну Сергеевну. Вела оңа нас в тернистый путь первые четыре класса. К началу первого учебного года меня основательно поднатаскивали: сестра, а также дядя Саша и тетя Шура, у них я был любимцем. Они вечно упорно возились со мной. Тетя Шура не работала, а дядя Саша был главным бухгалтером на бумкомбинате. Если с арифметикой или чтением, было нормально, идя в первый класс, я умел читать и решать легкие примеры, то

с русским языком возникали проблемы. Какие-то закорючки в тетради, помарки, кляксы в чистописании и листы либо вырывались, либо приходилось переписывать вновь, и даже целые тетради. Но сперва, как сесть за приготовлением уроков, мне приходилось пройти «процедуру» чистых рук. Допускалось не только мыло, но и мочалка, как в «Мой- Додыре». Я сам тер, помогала тетя Шура. Ведь в то время мы писали с помощью ручек с пером, макая в чернильницы-наливайки. Нередко эти чернильницы как назло перевертывались, мазали руки, тетрадки, учебники. Последние, как правило, выдавались почти новые, а концу года у нас мальчишек, превращались в лохмотья, приходилось покупать другие взамен.