Китаец. Незримая война

Прогресс развития шахматных программ тут может быть весьма показательным. Если на заре их создания человеческий разум мог совладать с машиной, то теперь знает каждый: компьютер не переиграть. Сегодня суперинтеллектуальные баталии разворачиваются не по вектору игрок-программа, а по вектору программа-программа, и там идет такой счет комбинаций, что ни одному чемпиону мира по шахматам, ни всем им вместе за тем, что демонстрирует машина, не угнаться. Это говорит только об одном продвинутый искусственный интеллект будет создан в ближайшие десять лет. Не тот, что сможет включать-выключать свет, музыку, пылесос или кофеварку, а такой, который сможет читать мысли людей. А с учетом того, что человек производит биоэнергетическое излучение, которое можно расшифровать, это станет реальностью. Телепатия будет происходить по средствам биотелесвязи и биотелелокации, тогда же искусственный интеллект освоит и экстрасенсорное восприятие желаний человека. Вероятно, именно это и предвидел Джобс. Но покинуть мир, как это сделал Тесла, максимально спрятав свои разработки, у Стива точно не получилось: осталась масса патентов, команда, работающие технологии. Интересно, а какие программы и разработки откусанного яблока уже сегодня применяются в военных целях? Их точно немало, и, как истинный бунтарь, Джобс не хотел идти на сотрудничество с военными. Стив Джобс был со своими тараканами в голове: он не ел мясо, веря, что любые неприятные запахи у человеческого тела появляются от неправильного питания. Поэтому он не мылся. Коллеги жаловались на исходящую от Джобса вонь, после чего он был переведен на работу в ночную смену. Он ездил на машине без номеров, бесцеремонно парковал свой автомобиль на местах для инвалидов, баловался наркотиками. У него были свои принципы, плохие или хорошие, этот вопрос пока задвинем, важно, что они были. Именно эти принципы и не позволяли Стиву Джобсу идти на сотрудничество с военными, поэтому его ликвидировали. На момент смерти ему было пятьдесят шесть лет, он, кстати, одного года рождения с Биллом Гейтсом. Последний, правда, активно работал и работает с военными, и бояться какого-то внезапного рака ему не стоит.

* * *

Двигатель фуры то и дело замолкал, очевидно, так медленно ползла очередь, в которой мы были.

Афик слушал музыку, из динамиков акустической системы лилась Марина Журавлева, Кай Метов, Шуфутинский, Глызин, Серов и Юрий Антонов — динозавры попсы. Афик был любителем музыки из 90-х годов прошлого века, подпевал почти каждой песне и, судя по завываниям, был не прочь стать эстрадным исполнителем. Слух и голос для Афика были понятиями, судя по всему, относительными — пою, значит, есть голос, слышу, значит, есть слух. Хотя в профессиональном плане ни одного, ни другого у Афика не было.

Через несколько часов я почувствовал нехватку воздуха, в балаклаве стало сильно жарко, и я снял ее. Гипоксия заставляла нервничать, заболела голова, началось что-то вроде астении — нервно-психологической слабости, увеличился сердечный ритм, тахикардия, как это называют врачи, у меня никогда замечена не была, поэтому ее появление сейчас можно было списать только на нехватку кислорода. Я стал чаще и глубже дышать, буквально глотая воздух. Но тут в голове словно сработал предохранитель, и я подавил страх и панику. Вернувшись к обычному ритму дыхания, я закрыл глаза и стал контролировать каждый вдох и выдох. Самое страшное, что убивает людей, парализует их адекватность и лишает способности действовать рационально, это паника. Часто ее вызывает страх. Бояться, лежа в этом ящике, мне было нечего. Я вспомнил те ужасные пытки, которые терпел каждый раз бросаемый в каменный мешок с крысами. Противно. Здесь же ничего опасного со мной случиться не могло, поэтому причин для страха и паники объективно не было. Так я себя настраивал.

Интересно, если китайцы увидят меня в балаклаве, они же явно поймут, что я не просто так ее нацепил? Да еще и в этом сундуке.

Я улыбнулся, представив, с каким театральным напором мне потребуется играть придурка, чтобы убедить их в том, что перед ними сумасшедший. С каждым вздохом мне казалось, что я вдыхаю эфир, веки становились чуть тяжелее, тело мягче, в голове какая-то безэмоциональная каша. Вдруг вспомнил про обычаи захоронений в Китае.

В Древнем Китае, если умирал вельможа, вместе с ним на тот свет отправляли милые ему при жизни вещи — деньги, одежду, украшения, золотые и серебряные слитки, шелковые ткани, книги, даже слуг и наложниц. Потом обычай гуманизировали: вместо настоящих предметов и живых людей закапывать стали их макеты. Иногда их сжигали, зависило от традиций и суеверий местности. Известны случаи, когда гроб с телом главы семьи оставляли прямо в доме. Опять-таки в зависимости от местных суеверий, он мог храниться несколько недель, а порой год, и два, и три, и даже пожизненно. Сам я за много лет жизни в Китае никогда не встречался с таким проявлением уважения к усопшему — чтобы труп хранили в доме. И даже не представляю, что нужно было предпринять, чтобы остановить его разложение и вонь.