Китаец. Незримая война

Он предложил ребенку съездить в город и посмотреть на тамошние красоты. Мальчик был счастлив, ведь он никогда не был в большом городе. Лишь по рассказам взрослых и соседских детей он слышал, как там прекрасно, как там много интересного. Пацанское любопытство бурлило. Наступил долгожданный час. Отец с сыном попали в водоворот городских событий, массы народа, снующих туда-сюда рикш и кричащих торговцев. Посетив несколько лавок с огромным разнообразием товаров, отец с сыном зашли в очередной магазинчик. Подойдя к хозяину, крестьянин стал с ним что-то тихонько обсуждать. Разговор был недолгим. Крестьянин подписал несколько бумаг и, вернувшись к сыну, наказал тому быть хорошим мальчиком и слушаться взрослых. А сам направился к выходу, солгав напоследок сыну, что скоро вернется за ним.

Мальчик покорно ждал. Час, два… Закат опустился на каменный город, отец так и не вернулся. Крестьянин продал своего сына и больше никогда в жизни его не видел.

Неизвестно, как сложилась судьба этого мальчика, но совсем необязательно, что трагично. Мальчики в Китае ценились очень высоко. Проданные родителями, они могли попасть даже в богатую, но бездетную семью.

Вообще, как ни бедна была семья, мальчиков продавали в самых редких случаях — рабочие руки, наследник, связь с предками. Все это увеличивало ценность мальчика как человеческой единицы. С девочками было по-другому. Как это ни ужасно звучит, но девочка в Китае была вещью. Если мальчик был дополнительными рабочими руками, то девочка — лишним ртом. Их часто продавали прямиком в публичные дома, там неплохо платили за такой живой товар. Девочка становилась рабыней и собственностью, в прямом смысле слова вещью нового хозяина. Еще бедные крестьянские семьи, заботясь о своем наследнике, иногда заранее покупали ему жену, беря ее в дом еще маленькой девочкой. Случалось, что наследник еще не родился, а девочку, как будущую жену, уже покупали. С такими девочками обращались с особой жестокостью: их нагружали черновой работой, за любые провинности избивали. Разумеется, никаких прав у них не было. Вещь — она и есть вещь.

Редким дочерям из крестьянских семей удавалось до замужества остаться в родительском доме, но если такое и случалось, то уже с 6 лет отец приучал ее к домашней работе. В 10 лет, когда наступал период сватовста, девочек сажали под замок. Выходы куда бы то ни было были редки, с мальчиками, даже если это братья, играть запрещалось. На семейные торжества девочку звали редко. Веселье и разговоры она слушала из закрытой комнаты, выйти из которой могла только по разрешению отца, на непродолжительное время, чтобы выразить почтение гостям, проявляя при этом скромность и раболепие.

С начала X века, по одной из легенд, от императора Сяо Баоцзюань брала свое начало традиция бинтования стоп, именуемая как «лотосовые ножки». С 6 лет девочкам туго стягивали ноги, прижимая пальцы к ступне, что вело к дефформации сустава. Жуткая болезненная процедура. Говорили: чем громче плачет маленькая девочка в детстве от туго стянутых стоп, тем более счастливой женой и матерью она станет. Идеальная ножка в Древнем Китае не должна была превышать семи сантиметров в длину. Именно такие ножки называли золотыми лотосами. Процедуру эту, как правило, делала либо старшая сестра, либо посторонняя женщина, не мать. Ритуал этот был болезненным, а мать, жалея свою дочь, могла бинтовать ступни недостаточно туго.

Когда я впервые услышал об этой традиции, ну или процедуре, то подумал, что это могли делать для того, чтобы жена не сбежала из дома от чрезмерной жестокости. С другой стороны — куда ей бежать. Это как если представить, что из шкафа сбежала сорочка или брюки. Кому и где могла быть нужна такая женщина в Китае, ведь, покидая отчий дом, она была как отрезанный ломоть.

Покорности девочку должен был научить отец. С самых малых лет ей прививали три правила подчинения: в родительском доме — отцу, после замужества — мужу, ну а если она оставалась вдовой — сыну. А еще девочку учили четырем добродетелям, тоже, как водится, сызмальства. Это были верность мужу, честность в словах, скромность и трудолюбие. И вот такая идеальная женщина семенила на своих лотосовых ножках, больше похожих на копытца. Меня все-таки не оставляет мысль, насколько уродливым должно быть представление о красоте, чтобы ломать девочкам пальцы, причиняя нечеловеческую боль, и потом, глядя на такое копытце, получать эстетическое удовольствие. На лотосовые ножки надевали красивые туфельки. Но если эту туфельку снять и увидеть изуродованную ступню, впечатление останется на всю оставшуюся жизнь. По крайней мере, у меня было так, когда я смотрел на фотографии ножек китайских красавиц. А вот китайских императоров это забавляло и даже возбуждало. Танцы красавиц с лотосовыми ножками часто являлись прелюдией к сексуальным утехам, этакий стриптиз того времени.

— Слушай, Марк, а тебя возбуждают женщины с лотосовыми ножками? — задал я вопрос попутчику, нарушив молчание.

— Нет, меня поломанные ступни не возбуждают. Я против такого садомазо, — рассмеялся он.