Китаец. Незримая война

— Поздравляю, это большой успех, мы всегда высоко ценили ваши знания, — с искренним уважением отметил я. — Вы нас напугали своим отсутствием, мы думали, что-то случилось.

— А разве ничего не случилось? — прищурил и без того узкие глаза Синь.

Он вынул из внутреннего кармана костюма журнал «Science» и положил передо мной, открыв на нужной странице, указав взглядом читать. В статье говорилось, что большинство случаев коронавируса, «вывезенных» из Китая, еще не выявлены. Предлагалось предпринимать превентивные меры по борьбе с инфекцией и обратить особое внимание на китайский опыт и наиболее эффективные шаги, позволившие взять под контроль COVID-19. В частности, высоко оценивались запрет передвижений на общественном транспорте, закрытие торговых и развлекательных центров, запрет массовых мероприятий и собраний. Отмечалось, что если бы не строгость мер в Ухане и провинции Хубэй, в Китае, да и по всему миру случаев заражения было бы в разы больше, и эпидемия могла бы приобрести поистине угрожающие масштабы.

— С этим более-менее ясно, меня интересует предмет нашей с вами встречи, — сказал я.

Синь, как и я, стянул маску на подбородок, и мы синхронно взяли стаканы с чаем, сделав несколько глотков.

— Сегодня уже весь мир знает, что Ухань — центр китайской вирусологии, но никто даже не догадывается, сколько здесь лабораторий, чем они занимаются и сколько денег на эти работы выделяется, причем не только Китаем, — Синь говорил тихо и спокойно.

— Дальше… — я внимательно смотрел на Синя, пытаясь улавливать каждое слово.

— Я работаю в одной из лабораторий вместе с американским профессором химии Чарльзом Либером, он из Гарварда, — как мы и предполагали с Мининым, подумал я, прерывать новоиспеченного доктора не стал. — Сфера наших интересов антидоты к вирусам, в том числе к COVID-19. Сейчас он арестован ФБР, якобы по подозрению в передаче нашей стране неких секретных сведений, хотя официально США это не подтверждают. Я не знаю, что это могут быть за сведения, потому что никаких секретов в его работе от китайского правительства не было. Нам удалось собрать внушительную картотеку штаммов боевых вирусов, например, с военной базы США в Торрехон-де-Ардосе под Мадридом, где в мае 1981 года произошла утечка одного из штаммов, тогда погибли несколько человек.

— Чтобы создать вирус и победить его — необходима примерно одна и та же квалификация, — сказал я. — Военно-биологическая активность Америки сохранилась и после подписания Конвенции 1975 года. Отсутствие согласованного механизма проверок сделало ее документом формальным. В этой связи у меня вопрос: вы занимались созданием и изучением разных поражающих биологических агентов или какого-то конкретного?

— Я приписан к десятому бюро МГБ, знаете такое? — поинтересовался доктор Синь, наклонившись ко мне.

— Научно-техническая работа, — ответил я.

— В конце 2002 года американцы атаковали нас биологическим оружием, тогда SARS нанес сильный удар по нашей экономике. Сегодня мы уже точно знаем, что его разрабатывали именно под китайцев. С того времени наши разработки в этом направлении шли очень активно. Мы создали одни из лучших лабораторий в мире, привлекли опытных ученых, воспитали поколение собственных докторов и профессоров, — я поднял ладонь, показав жестом, что хочу его прервать.

— Вы занимались созданием поражающих вирусов? — повторил я вопрос.

— Я же вам говорю, для того чтобы создать вакцину, нужно понимать структуру вируса, патогенность, вирулентность, условия формирования иммунного ответа, процесс элиминации…

— Другими словами, вы научились раскладывать вирусы, модифицировать, создавая новые? — уточнил я.

— Мне кажется, да, — неуверенно и очень тихо ответил Синь.

— Что значит — кажется? — я натянул маску на лицо, закрыв рот и нос.

— Над каждым этапом у нас работают несколько человек, единого журнала учета работ у меня и у моих коллег не было. Каждый сдавал только свой отчет, — китаец посмотрел по сторонам. За столами в нескольких метрах от нас сидели парень с девушкой, а еще дальше мужчина рабочего вида с удовольствием чавкал, закидывая в себя вкусные баоцзы и что-то приговаривая. — Полный журнал учета был у профессора Либерома, именно за ним меня и приставили следить.

Синь уставился на меня, словно ожидая вопроса. Не дождавшись, продолжил:

— Когда после начала эпидемии мне дали для анализа COVID-19, я узнал его, — китаец снова наклонился ко мне.

— Кого? Либерома?

— Нет, — покачал головой китаец, — вирус, — уверенно сказал он.