Китай

Ниже приведу рассказ одного туриста, знающего китайский язык и часто посещающего Китай. На мой взгляд, в нем весьма точно и правдиво изложены детали и ощущения человека, решившего скрасить свой одинокий досуг промозглой зимней ночью в Шанхае.

«Таксист потыкал пальцев в боковое стекло.

– Дао лэ!

Приехали.

Полутемные, экономно освещенные здания. Чуть поодаль, за чернотой парка, рубиновым тюльпаном переливалась в ночном небе крыша небоскреба.

Я протер глаза и расплатился, силясь понять, зачем приехал в самый центр, на Народную площадь.

Вылез из машины.

После душно-жаркого салона «фольксвагена» на площади было ощутимо холодно. Огляделся. Мрачно, стыло и безлюдно – лишь недлинная вереница свободных такси тянулась от подземного перехода до еще не закрытого, но уже пустого «Старбакса». Водилы прятались от ветра и холода внутри своих «сантан», дремали – сквозь стекла виднелись их скрюченные фигурки.

Ничего не меняется у них, – подумал, сворачивая на знакомую улицу.

Центр, улица Нанкин, пятница, вечер – и почти тьма, пустота. Хотя гулять в такую погоду мало дураков.

К редкой ночной добыче тут же потянулись из закутков бесформенные шаркающие фигуры. Обмотанные тряпьем старухи профессионально окружили, дернули за рукав. Самая бойкая уцепилась за край куртки, принялась совать мне в лицо тонкие блестящие свертки – букетики чахлых, побитых холодом цветов.

– Хэло-хэло-хэло!

Поразительно быстрая жестикуляция… Машут букетами в доказательство их красоты. Тычут себе в рот и живот – намекают на голод. Потирают сложенными в щепотки пальцами, требуя раскошелиться. Разводят руки в стороны и вверх, как в детской игре «Каравай», – восхищаются моими габаритами.

– Кыш! – сделал страшное лицо и попробовал вырваться из окружения.

Старух моя мимика не впечатлила. Сжали кольцо плотнее и загалдели настойчивей. Из-под толстых платков выглядывали темные морщинистые лица – будто кто-то вырезал из коры жалостливые маски.

Аккуратно, но непреклонно, я разметал вражьи ряды.

Старухи, не признав поражения, резво преследовали меня по улице. Самая хваткая и бойкая так и не выпустила мой рукав. Убегать смысла не было – впереди заметил еще пару, с букетами наизготовку.

– Ладно, давай свои цветы, – вытащил из кармана потрепанную купюру. – Пять юаней, о’кей?

Старуха гневно затараторила, требуя двадцатку. Пожал плечами и сделал вид, что убираю деньги.

– Окэ-окэ-окэ-окэ! – закаркала, выхватила синюю бумажку, всучила самый мятый кулек с двумя мелкими розами. Тут же извлекла откуда-то пластиковый стакан для пива и затрясла им, требуя подаяния. Бабки лихо совмещали бизнес с попрошайничеством. Купленный букет, которым я планировал отмахиваться от остальных, ничего не значил. Насыпал ей в стакан горсть мелких монет, в награду за настойчивость.

Лишь за пустынным перекрестком цветочницы отвязались – там заканчивалась их зона влияния.

Сунул букет в карман куртки и зашагал прочь, в сторону набережной.

Набережная оказалась закрытой. Прямо за полуразобранной дорогой тянулась сплошная бетонная стена. Сквозь шум ветра из-за стены доносился гул большой стройки – отбойные молотки, рык мощных двигателей и какой-то грохот, будто трясли в железной бочке булыжники. Желто-белые лучи прожекторов тонули в дыму и пыли. Их свет не позволил мне разглядеть небоскребы на той стороне реки – виднелись лишь красные огоньки спящей телебашни.

Ветер здесь дул сильнее.

Я поежился, накинул капюшон и направился вдоль стены в сторону моста возле российского консульства.

Необычный для Шанхая квартал больше походил на «чайна-таун» где-нибудь в Штатах. Притихла в сыром мраке узкая улочка с кучей ресторанов, во всех уже погасили свет в поздний час. Возле закрытых дверей разевали пасти бетонные львы. Серебристые драконы обвивали огромные вазы у входов в сувенирные магазины. Вертикальные вывески свешивались повсюду, скрывая темную полосу неба. Работала лишь мусульманская забегаловка – в пустом зале за дальним столиком несколько совершенно разбойного вида человек смотрели телевизор. По соседству с лапшевней светилась витрина табачного магазинчика. Продавец дремал, положив голову на кассовый аппарат.

Я огляделся. Заметил слабый розовый свет неподалеку,

Подошел ближе.

За витринным стеклом салона – пижамки, кружева, голые плечи и ноги.

Девчонки оживились, с любопытством уставились. Помахали призывно ладошками. Та, что сидела ближе всех к дверям, легко вскочила с дивана, подбежала на каблучках к дверям, приоткрыла, выглянула, ежась от холода:

– Хэллоу? Массаджа?

Голубой полупрозрачный пеньюар, короткий и с открытыми плечами – вот и вся одежда на ней.

– Кам-кам, гуда-гуда! – массажистка энергично закивала, приглашая. Подумав, добавила, хихикая и прикрывая рот: – Секса, гуда!

Выскочила на ветер, уцепилась пальцами в серебряных кольцах за мою куртку, потянула ко входу.

Волнистые волосы, яркие губы, густо подведенные глаза. Лет двадцать, может, чуть больше. Все же это лучше недавно хватавших меня за одежду старух.

Мысленно махнул рукой и послушно вошел в жаркий салон, скинув капюшон и на ходу расстегивая куртку.