Китай

За конторкой, под невнятной абстрактной картинкой, скучал хмурый пожилой дядька.

– Сто юаней! – назидательно поднял дядька коричневый палец, изображая одну сотню.

Я удивился:

– Всего?

Дядька покрутил пальцем, словно ковыряя в носу невидимого собеседника:

– За массаж – сто юаней. Остальное – сами договоритесь.

Девчонка уже плотно прижималась ко мне, смешливо заглядывала в лицо. Пальцы ее скользнули под мою куртку, пробежались по груди и животу, мимолетом огладили ширинку на джинсах и тут же взлетели к шее, изображая массаж.

– Высокий! – радостно сообщила публике «массажистка». – Лаоваи всегда высокие!

Девицы с дивана кивнули. Дядька за конторкой хмыкнул, проворчал что-то по-шанхайски.

– Трудно достать, неудобно, надо прилечь! – подмигнула накрашенным глазом девчонка, почти повиснув у меня на шее.

Протянул менеджеру сотню. Пошел за девчонкой по узкой – они почему-то всегда в этих заведениях такие – лестнице на второй этаж. Обтянутый шифоном маленький зад покачивался в паре сантиметров от моего лица.

Второй этаж делился невысокими перегородками на тесные кубрики. Тускло светила синеватая лампа. Было намного холоднее, чем внизу. Дощатый пол поскрипывал под моими ногами. Глухо постукивали каблуки девчонки.

– Сюда! – показала она, распахнув фанерную дверцу.

Топчан с парой серых подушек и обтянутый кожзамом пуфик в углу. Обогреватель-ветродуй под потолком. Девчонка вскочила на пуфик, потянулась к кнопкам, ее пеньюар задрался, открыв черные кружевные трусики.

– Ты говоришь по-китайски? – спрыгнула, оглянулась на ветродуй – тот мерно гудел, разгорались алые спирали.

– Немного, – я улегся на кушетку, и погладил девчонку по холодному колену. – Замерзла?

– Привыкла, – пожала плечами. – Сейчас нагреется. Массаж хочешь?

– Ну, попробуй.

– Давно в Шанхае? – положив мою руку себе на бедро, она начала пощипывать подушечки пальцев.

– Сегодня утром прилетел. А ты?

– Второй год. Я из Шаньдуна. Цюйфу, такой город.

– Знаю.

– Знаешь? – сильно встряхнула моей кистью, что-то даже щелкнуло. – Откуда?

– Родина Конфуция, как же не знать.

С достоинством кивнула:

– Был у нас?

– Нет. Но, наверное, съезжу.

– Нечего там делать. Скука. Работы нет.

– А тут?

– Тут – Шанхай. Тут все есть.

– Тебе сколько лет?

Склонила набок голову:

– А ты угадай!

– Хм… Двадцать?

Рассмеялась:

– Ничего не знаешь! Мне двадцать три!

– Это одно и то же, – возразил ей.

Удивилась и несогласно тряхнула головой.

– Слушай, я свитер сниму, а то жарко, – я приподнялся на локте.

– Погоди, – пальцы ее остановились. – У тебя что под ним?

– Футболка… – ответил с недоумением.

Оттянула край моего свитера. Взглянула, убедилась.

– Тогда можно.

– А что, кхм… Разве у вас… это… ну, в общем, делать… нельзя разве?

– Мэйка лаве? – переспросила она на своем английском, и почему-то полушепотом. – Почему нельзя? Можно.

– Но только в одежде?

– Как хочешь.

– Тогда не понимаю…

Терпеливо объяснила:

– Массаж нельзя без одежды. Любовь – можно.

«Тонкости сервиса», – подумал, стягивая через голову свитер.

– Хочешь? – улыбнулась и ухватила меня за бедро, крепко сжала, массируя.

– Что?

– Мэйка лаве, хочешь?

– Сколько?

Отцепилась от моей ноги, пошевелила в воздухе пятью пальчиками.

«Сотня хмырю за конторкой, пятьсот ей… Не, дорого!»

– Я бедный студент. Давай тогда просто массаж сделай.

– Окэ. Четыреста?

Погладила, легонько сжала.

Знакомый прием.

– Триста, – сделав непреклонный взгляд, сказал я.

Хитро улыбнулась, ощущая мою реакцию под своей рукой:

– Будь щедрее!

Ловко вжикнула молнией, сунула руку внутрь.

– Ну хорошо. Триста пятьдесят, больше никак – на такси оставить надо.

– Окэ. Пойдем! – застегнула мне джинсы и протянула свитер.

– Разве не тут?

– Нет, конечно. Тут нельзя, тут массаж.

– А куда идти?

– Третий этаж. Там хорошо!

Пока я возился со свитером и курткой, снова взобралась, на этот раз на кушетку – выключить ветродуй.

«Экономика должна быть экономной», – подумал я одобрительно.

Снова узкая лестница, передо мной – голые ноги и маленький зад.

Третий этаж оказался коротким коридором с несколькими дверьми.

Девчонка завела меня в комнатку без окон, чуть больше массажной. Почти все место занимала низкая тахта с цветным одеялом поверху. Тут было тепло и немного душно. Взяла у меня куртку, повесила на рогатую вешалку в углу. Скинула туфли и забралась на тахту. Стоя на коленях, равнодушно приспустила пеньюар и завела руки за спину, расстегивая лифчик.

Потянула меня на тахту, уложила на спину. Юркнула куда-то в сторону. Я увидел в ее руках упаковку презервативов.

– Умею надевать ртом! – похвасталась, надкусывая белыми зубами краешек упаковки.

– Не сомневаюсь, – улыбнулся ей…

…Опустошенным, обмякшим телом придавил ее, будто земляной холм – простенький гробик, и замер.