Китай и китайцы. Привычки. Загадки. Нюансы

ЧАСТЬ ПЯТАЯ. ОБ ИСКУССТВЕ И НЕ ТОЛЬКО

ПРОВИНЦИЯ ЧЕТЫРЕХ РЕК

Быть в Китае и не посетить китайскую глубинку?

Я не мог себе этого позволить, поэтому из Шанхая направился прямиком в провинцию Сычуань. Может быть, с точки зрения логистики я поступил неверно, но с точки зрения собирателя впечатлений – правильно и сообразно.

Всего-то – два с небольшим часа полета на боинге.

А до этого я получил несказанное удовольствие – до шанхайского аэропорта, расположенного в часе езды на автомобиле от собственно города, я добрался за восемь минут по электромагнитной дороге. Поезд несся в нескольких метрах от домов (обычных, не небоскребов), слившихся в сплошную серую ленту, со скоростью более четырехсот километров в час.

Сычуань – прямая противоположность Шанхая. Провинция удалена от моря, здесь нет специальных экономических зон, хотя заводов в Сычуани с избытком, ведь именно здесь, по представлению Председателя Мао, должен был находиться глубокий стратегический тыл – промышленная база, до которой не добраться армии врага (читайте – Советской армии).

«Сы чуань» переводится как «четыре реки», но на самом деле рек тут около восьмидесяти.

Сычуаньцы трудолюбивы, упрямы, прямолинейны.

У сычуаньцев большие глаза.

Столица Сычуани – город Чэнду – славится парчой, которую называют сычуаньской.

В лесах Сычуани живут панды. Эти черно-белые увальни размножаются куда хуже китайцев, поэтому их меньше тысячи.

Все это я знал еще до приезда в Чэнду.

Еще я знал, что сычуаньская кухня славится своей остротой.

Великий Кормчий любил повторять: «Кто не любит острого – тот не революционер!»

Я считал себя приверженцем остроты в еде, пока не решил в первый раз отобедать в одном из ресторанов Чэнду.

Будучи человеком просвещенным, я намеренно выбрал ресторан, в котором официанты действительно понимали английский язык (здесь-то и «пекинский китайский» не все понимают), и попросил не класть много перца в заказанные мною блюда.

Официант покивал и заверил:

– Все туристы оставались довольны!

Не знаю, насколько хороша была курица кумбао, которую я собирался съесть после рыбного супа, именовавшегося в меню «сычуаньской похлебкой». Мне хватило двух ложек этой самой похлебки, и то вторую я проглотил машинально, опрометчиво и необдуманно, желая потушить ею пожар во рту…

Официант кланялся, бормотал извинения и предлагал попробовать что-то другое за счет заведения. Я вытирал салфеткой потоки слез, выпил, точнее – проглотил одну за другой три бутылки пива, которые в перерывах между извинениями подносил официант, высказал, не рискуя быть понятым, свое мнение о поваре, официанте, владельце ресторана и их почтенных родительницах, после чего потребовал счет, расплатился и позорно бежал с поля кулинарной брани, оставив победу сычуаньцам.

Кстати, в счет мне включили только пиво. Люди – они и в Сычуани люди.

Интересно объясняют сычуаньцы свою любовь к поеданию острого перца с небольшим добавлением прочих продуктов: «Климат у нас в Сычуани сырой, вот мы и сушим наши организмы изнутри при помощи перца».

В первой же чайной я заказал большой чайник жасминового чая и долго цедил его, пытаясь залить тлеющие угли в желудке. Слава милосердной Гуаньинь, добавлять перец в чай здесь еще не додумались.

Интересно – что подадут на стол в Сычуани, если попросить: «Мне, пожалуйста, поострее»?