Китай, Россия и Всечеловек

Мудрец потому и мудрец, что сосредоточен на вечном. Сводить значение Конфуция к социальному реформаторству, к политике, по крайней мере, наивно. Конфуций озабочен вечным, прежде всего – назначением Человека. Тем интересен нашему времени. Озабочен тем, что придает человеческому Пути смысл. Свидетельство – его «Беседы» с учениками «Лунь юй», дух которых порой улетучивается в комментариях и переводах. По причине «квазисознания», которое скользит по поверхности явлений, не имея силы проникнуть вглубь. Как сказал тот же Вивекананда: «Все вещи благи и прекрасны, если они утратили свою относительность». [522]

Насколько актуальна тема квазисознания, свидетельствуют публикации последнего времени, в частности статья Г. С. Киселева «„Тайна прогресса“ и возможность истории». [523] Действительно, квазисознание привело к тому, что движение истории повернулось вспять, к цивилизованному варварству. Но и у Истории есть два плана: Земной и Небесный. История, которая внушает «ужас», надо думать, исчерпала себя как явление временное. Размышляют о Метаистории. Но пока происходит то, что предрекал Семен Франк: «…все конкретные попытки осуществить человеческими государственно-правовыми средствами полное равенство, блаженство и абсолютную справедливость, то есть царство абсолютной правды на земле, роковым образом создавали в мире небывалую в иных, обычных формах мирового бытия тиранию зла, насилия, неправды, унижения человека». Но может быть, не там и не теми средствами ищут эту правду?

В статье Киселева находим привычный логический ход: противопоставление одного другому, нравственного Закона – Природе, вопреки Благой Вести. В логике противостояния причина падения культуры, о чем говорил Папа Бенедикт XVI: «Культура, которая распространилась в Европе, абсолютно и радикально противоречит не только христианству, но и религиозным и моральным традициям всего человечества». Не потому ли, что «понимание культуры прежде всего акцентирует ее противопоставление природе, – по мнению Киселева. – Культурно созданное, сотворенное человеком, то есть искусственное, с одной стороны и природное, естественное – с другой». С этого начинаются расхождения с восточной мудростью, с логикой недвойственности, непротивопоставления одного другому: не «то или это», а «то и это» одновременно.

Уже американские трансценденталисты Ральф Эмерсон и Генри Торо признавали единство человека и природы (кстати, не без влияния Конфуция). По мнению Торо, от божественной Природы человек получает силы для восхождения, не от социума. Он верил в благотворное влияние Востока – «Свет с Востока!»; опубликовал «Изречения Конфуция», «Китайское четверокнижие» («Лунь юй», «Великое Учение», «Учение о Срединности» и «Мэн-цзы»), а также «Законы Ману» и «Молитвы Будды». Находил созвучные идеи у Конфуция, цитировал «Лунь юй»: «Если государство не идет по Пути Справедливости (Дао), то стыдно быть богатым и в чести. Если государство следует Дао, то стыдно быть бедным и не в чести» (Лунь юй, 8, 13). Мечтал о Всеединой Библии, которая вберет в себя священные книги Китая, Индии, персидские, еврейские, чтобы вечная Истина, исходящая от Верховного Духа, стала доступна каждому.

Ральф Эмерсон убеждал: все вещи наделены Моралью. «Нравственное настолько проникает природу, самую ее плоть до конечных глубин, что кажется, в этом и состоит цель, во имя которой природа была создана». И дальше, в том же очерке «Природа»: «Задача возвращения миру его изначальной и вечной красоты разрешается исцелением души. Те руины, та пустота, которые мы обнаруживаем в природе, на самом деле находятся в нашем собственном глазу. Ось зрения не совпадает с осью вещей».

Что уж говорить о русской философии! Владимир Соловьев называл человека «центром всеобщего сознания природы». А Лев Толстой запишет в дневнике в марте 1882 года: «Мое хорошее нравственное состояние я приписываю также чтению Конфуция и, главное, Лао-цзы… Учение Середины Конфуция – удивительно. Все то же, что и у Лао-цзы: исполнение закона природы – это мудрость, это – сила, это – жизнь». А в 1900 году добавит: «Занимаюсь Конфуцием, и все другое кажется ничтожным». Выходят статьи Толстого: «Книги Конфуция», «Великое учение» и «Книга пути и истины» Лао-цзы под названием «Китайская мудрость». Писатель проник в ее тайну: «Внутреннее равновесие есть тот корень, из которого вытекают все добрые человеческие деяния… Путь неба и земли может быть выражен в одном изречении: „В них нет двойственности, и потому они производят вещи непостижимым образом\' [524] ».1 В этом действительно суть учения и Конфуция, и Лао-цзы: в признании закона внутренней уравновешенности, непротиворечивости двух сторон Одного.