Китай у русских писателей

«Запрещенный город» – место прогулок китайской буржуазии и иностранцев. Озера, засаженные «священным» цветком лотоса, хрупкие деревянные постройки, маленькие храмы, оклеенные бумагой, выцветшей и облезлой, будды из папье-маше, покрытые бронзой. Созданные в расцвете феодализма миллионами рабов, охраняемые сухим климатом, сотни и тысячи лет стоят эти игрушки, поглотившие столько труда и жизней; смешные боги и еще прекрасные домики. В городских храмах за 10–15 тунзеров торгующий тут же за чаем и пивом китаец с помощью двух-трех оборванцев устраивает шумное богослужение. Суеверные, подчиняющиеся обычаям (поклонение предкам и т. д.) китайцы, по существу, не религиозны. Дворцы огромные, некогда блестящие храмы «запрещенного города», знаменитый Храм неба, «храм 500 будд» близ Пекина – это отмирающий Китай: приманка сытым скучающим туристам, для которых, раздражая непривычное ухо китайца, день и ночь гремит европейская музыка в отелях Пекина.

Запах человеческого пота, смешанный с запахом бобового масла, пропитал беднейшие кварталы Пекина. Нищета, ни с чем не сравнимая, в быту тех, на чьих костях вырос Пекин с его прекрасными дворцами и тихими европейскими кварталами. Движение толпы на узких зигзагообразных улицах подобно суете в раздавленной муравьиной куче. Люди копошатся, полубездомные, всю жизнь проводя в грязи и вони улиц и домишек огромного Пекина, лишенных канализации и водопровода. Дети, сосущие серые груди часто лысых (от кожных болезней) женщин, высохшие старики, нищие, разлагающиеся сифилитики, торговцы гнилыми овощами, безработные кули, ремесленники заполняют улицу. Среди гама и воплей застыли вышивальщицы, слепнущие над тончайшими узорами шелка, кружевницы, резчики по кости. Эти ценные предметы роскоши за гроши скупит богатый торговец из Чен-Меня (пекинский торговый квартал).

Подобно морю и лесу, улица китайского города имеет свою ни с чем не сравнимую симфонию. В Китае до сей поры сохранились так называемые звуковые вывески. Бродячие торговцы и ремесленники установили для своего цеха звуковую рекламу. На определенных, всегда одних и тех же нотах, проходя по улице, они поют свой призыв.

Нежный мелодический напев фруктовщика прорезывает шипение водовоза, продавец игрушек, несущий свой товар в ведрах на коромысле, протяжно стонет, заглушаемый трещоткой парикмахера. Монотонно распевает какой-то куплет слесарь. В массе разнообразных звуков китаец легко распознает того, кто ему нужен.

Ужасные экономические условия превращают человека в лошадь. В Пекине около 70 тысяч рикш. Рикша – человек, везущий коляску с пассажирами. Синдикат рикш – владелец двуколок – богатейшее предприятие. С 9—12 лет поступает мальчик в «обучение» к взрослому рикше. Часами бегает он рядом с коляской, тренируясь в беге. Никакие «правила», которыми руководствуется рикша (им запрещено есть мясо и т. д.), не спасают его от ранней смерти. Средняя продолжительность жизни 35–40 лет. Умирают рикши чаще всего на улице. Есть обычай, что пассажир, едущий на рикше, «издыхающем» на его глазах, должен класть на мертвое тело имеющиеся при нем деньги «на похороны».

Трудно представить существование более безрадостное, чем жизнь рикши. В большинстве бездомные, они ночуют на улице, прислонив голову к подножке коляски; чашка риса и дешевый чайный домик – вот все, на что удается заработать рикше. «Охрана детского труда» запрещает работу рикши мальчикам до 14 лет, но ночью пекинская полиция не проявляет особой «бдительности». Дети до 14 лет бегают по ночам. Рикши безмолвны: пять тунзеров за путешествие целой китайской семьи рикша берет безропотно. Иногда, впрочем, когда пьяный англичанин тонким хлыстом с патриотическим набалдашником подхлестнет спотыкающегося рикшу, у него вырывается стон боли и угрозы.

В Пекине неоднократно делались попытки расчистить рельсы трамвая, проложенные чуть ли не десять лет назад, и наладить трамвайное движение. Синдикат рикш всячески противодействовал появлению опасного конкурента. Иностранное трамвайное общество за солидную взятку от синдиката рикш соглашалось замедлить открытие трамвайных линий. Борьба трамвайного вагона с человеком-лошадью длилась несколько лет, наконец, около года назад в Пекине появились трамвайные вагоны. Трамвай победил.

Угроза усиливающейся в Пекине безработицы рикш – больной вопрос. Напрасно доведенные до отчаяния предстоящей нуждой рикши, падая на рельсы, пытались останавливать идущие вагоны. Выход и конец ужасного ремесла двуногих лошадей в коренной ломке всего хозяйственного уклада Китая. Эта ломка уже началась, она быстро меняет лицо старого Пекина и составляет основу революционных потрясений, переживаемых Китаем.

БЫТ УХОДЯЩЕГО КИТАЯ