Китай у русских писателей

Пекинское население отнеслось к нам, участникам экспедиции, с большой теплотой и сочувствием. Во всех общественных местах, даже в магазинах и на рынках, торговцы проявляли особую предупредительность, смотрели как на героев.

Иностранцы, если они только не принадлежали к высшему буржуазному обществу, относились к нам без всякой неприязни и с большим любопытством.

Между прочим, одно видное лицо из французского посольства выразило Карахану сожаление в том, что китайское правительство не предупредило его о прилете экспедиции, поэтому он не мог быть на аэродроме.

Хуже всех относились к нам в Пекине соотечественники, белые эмигранты. В вестибюле «Вагон-Ли» я обратилась с каким-то вопросом к двум нарядно одетым дамам, решив, что они русские. Они сделали вид, что не понимают меня. Тогда я спросила по-французски:

– Неужели я ошибаюсь: вы иностранки, не русские?

– Мы русские, – сказала одна из дам, – но стараемся забыть об этом.

На Калганском вокзале с нашим кинооператором заговорил русский эмигрант.

– Вы приезжие, из Совдепии? Воображаю, как вы счастливы, что вырвались из этого ада: голод, Чека…

Кинооператоры, смеясь, сказали, что они на днях опять уезжают в Москву, но что в России давно нет голода; наоборот, кондитерские и пирожные даже лучше, чем в Пекине.

– Этому можно поверить, глядя на вас, – вмешался китаец, говорящий по-русски. – Скорее ваш соотечественник, – жест в сторону эмигранта, – выглядит голодающим.

Худой и желтый эмигрант тяжело вздохнул и не без зависти оглядел двух здоровенных и жизнерадостных наших кинооператоров.

Советское полпредство помещается в красивом здании, в зелени пальм и акаций. От главных решетчатых ворот к нему ведет широкая, усыпанная гравием аллея. В будке, у ворот, сидит старик китаец; другой охраны нет.

Карахан пользуется громадной популярностью среди пекинского населения. В беседе со мной китайские дипломаты спешили подчеркнуть заслуги Карахана в деле сближения Китая с СССР и свое отношение к нему.

Личные отношения в Китае имеют громадное значение. Нелегко иметь дело с китайскими дипломатами, которые любят и в государственных делах торговаться до седьмого пота и склонны к компромиссу.

По соседству с советским представительством – английское. Одна лишь кирпичная стена отделяет СССР от Великобритании, и рядом развеваются красное полотнище с серпом и молотом и полосатое со львами. Недавно в английском посольстве, требуя повышения жалованья, забастовали бои и все низшие служащие китайцы. Англичане в течение нескольких дней оставались в темноте, без воды и услуг. Виновниками этой забастовки они объявили советских боев, которые якобы распропагандировали боев английских.

Для нашей экспедиции отвели номера в гостинице «Амбассадор», обставленной по-европейски, но обслуживаемой китайцами.

Эта гостиница скромнее, чем в том же Пекине «Отель-де-Пекен» или «Вагон-Ли» – блестящие европейские отели с роскошными вестибюлями, ресторанами, крышей-садом, лифтом, фенами, электрическими вентиляторами и пр.

Под видом нашей охраны в коридорах гостиницы были поставлены полицейские. Вся администрация была замещена агентами полиции. Но особенно они нас не беспокоили.

С «Гранд-отелем» у меня связано воспоминание о величайшей жаре, которую чувствуют все европейцы, попадающие в Китай в летние, знойные месяцы. Частые сетки на окнах не спасали от москитов. Приходилось зажигать японские свечи, от которых разбаливалась голова. К утру столы и пол были усеяны трупами москитов. Ночами, несмотря на открытые окна, в комнате нечем было дышать.

В Пекине нам прежде всего пришлось обзавестись визитными карточками, без которых в Китае совершенно невозможно обойтись. Наши спортсменские костюмы достаточно поистрепались в дороге, да и не отвечали китайскому климату, и нам пришлось обратиться к китайским портным.

Утром мы получали именные пригласительные, с отпечатанными иероглифами карточки на банкет от разных министерств и общественных организаций. Все министерства, китайский воздушный флот и даже департамент полиции чествовали нас банкетами: в общественном саду, в клубе китайских студентов, возвратившихся из-за границы, в летнем дворце и в обсерватории (банкет, устроенный членами партии Гоминдан).

Скучно описывать банкеты, особенно китайские, состоявшие из 50 с лишним блюд и продолжавшиеся в течение нескольких часов.

За час перед тем, как надо было отправляться на банкет, у нас начиналась суматоха. Хлопанье дверями, звонки к портному, который не принес вовремя заказанное платье. В последнюю минуту у кого-нибудь из летчиков, но чаще у Шмидта[28], вдруг не оказывалось черного галстука, а являться надо было обязательно в черных брюках и черных галстуках. Являлись мы всегда с опозданием, последними.