Китайская головоломка [другой перевод]

Ремо завёл автомобиль и подал назад, проехав по нескольким телам в попытке обойти обе машины, а затем вырулил на тёмную дорогу. Он набрал скорость и промчался к шоссе, ведущему в аэропорт. Ремо вёл машину не так, как ведут себя за рулём обычные люди, — ни слишком быстро, ни слишком медленно. Ремо держал скорость как компьютер, не зная особенностей машины, которую вёл.

В машине пахло смертью. Но не запахом разлагающейся плоти, а тем, что Ремо научился распознавать. Человеческим страхом. Он не знал, остался ли этот запах после водителя или исходил от Смита, который тихо сидел, забившись в угол.

Когда он остановился в аэропорту, Смит подытожил:

— Это тот вид бизнеса, который иногда вызывает тошноту.

— Они бы сделали с нами то же самое. Что вызывает тошноту, так это то, что мы живём за счёт гибели других. Я, возможно, ещё встречусь с вами, а может быть, и нет, — произнёс Ремо.

— Желаю удачи, — сказал Смит. — Мне кажется, мы начинаем наше дело без элемента внезапности.

— Что заставляет вас думать так? — спросил Ремо, громко рассмеявшись. Его вопрос был риторическим. Смит уже взял свой багаж и направился в аэропорт.

А Ремо поехал обратно в «Националы).

Ему предстояла трудная беседа с Чиуном. Гораздо легче было погибнуть на той тёмной дороге. Именно маленький отец однажды сказал ему:

— Всегда легче умереть. Для того, чтобы жить, требуется отвага.

Хватит ли у Ремо отваги сообщить Чиуну, что он будет служить орудием установления мира с Китаем?

ГЛАВА 7

Она была очень маленькой девушкой в слишком свободном сером плаще. Из рукавов высовывались хрупкие тонкие руки, запястья которых терялись в огромных манжетах. Обе руки крепко держали небольшую книжицу в красном переплёте.

Она носила большие круглые очки в массивной оправе, которая лишь подчёркивала нежные линии её овального, яйцевидной формы, лица, делая его более хрупким и миловидным. Её чёрные волосы были аккуратно зачёсаны назад и разделены прямым пробором.

Казалось, ей было не больше тринадцати лет; она явно плохо переносила путешествие по воздуху и была напугана. Она неподвижно сидела в переднем отсеке реактивного самолёта компании «ВОАС», упрямо глядя перед собой.

Ремо и Чиун прибыли в аэропорт «Дорваль» в Монреале за полчаса до прибытия самолёта. Чиун вошёл на борт лайнера первым, в строгом деловом костюме с золотым значком, на котором были указаны фамилия и должность. Как только они миновали стюардессу, Чиун показал на укачавшуюся в воздухе девушку и заявил:

— Это она. Она и есть это чудовище. Их можно узнать по запаху.

Он подошёл к девушке и сказал ей что-то, как подумал Ремо, на китайском языке. Девушка утвердительно кивнула головой и ответила ему. Затем Чиун сказал что-то, явно похожее на ругательство, и предъявил девушке свой значок.

— Она хочет видеть и твой значок, эта маленькая шлюха из свинарника, Возможно, чтобы украсть его. Весь её народ — это одни сплошные воры, ты ведь это знаешь.

Ремо показал свой жетон и улыбнулся. Она взглянула на фотографию на удостоверении, а затем на Ремо.

— Нельзя быть слишком беззаботной, — сказала она на великолепном английском языке. — Не сможете ли вы проводить меня в дамскую комнату? Я не очень хорошо себя чувствую. Но я справлюсь с этим. Точно так же, как вынесла грубость и реакционные, злобные измышления собаки, сопровождающей вас.

— Куча дерьма, — ответил Чиун. Его карие глаза горели ненавистью.

Девушка самостоятельно поднялась из кресла, и Ремо помог ей спуститься по трапу, в то время как она боролась со своим слишком длинным плащом.

Чиун следовал за ними, явно чувствуя себя неловко. На нём были чёрные армейские ботинки, а борода коротко подстрижена. В своё время Чиун буквально поразил Ремо своей резкостью — тот впервые задал ему вопрос про Китай. Тогда Ремо ещё не знал, что не стоит слишком болезненно реагировать на выходки Чиуна.

— Я могу и читать по-английски, — сказала девушка. — Чтобы уничтожить империализм, нужно знать его язык.

— Правильно думаете, — согласился Ремо.

— На какой-то период времени вы можете быть железным тигром, но в конечном счёте всё равно окажетесь бумажным тигром. В конечном счёте железным тигром окажется народ.

— Ничего не могу возразить против этого, — сказал Ремо. — Вот дамская комната, — указал он на знак, который она пропустила.

— Спасибо, — сказала девушка и вручила ему маленькую книжку в красном переплёте. — Храните её, как свою собственную жизнь.

— Конечно, — ответил Ремо, беря книжку в пластиковой обложке.

Затем она повернулась и, всё ещё закутанная в слишком широкий плащ, промаршировала в дамский туалет. Ремо мог поклясться, что, прежде чем войти внутрь, она вытащила из кармана кусок туалетной бумаги.

— Вижу, ты уже вовсю читаешь пропаганду, которую всучила тебе эта маленькая шлюха-соблазнительница, — заявил Чиун, торжествующе и одновременно презрительно глядя на книгу.

— Она просто ещё подросток, Чиун.

— Тигрята тоже могут убивать. Дети — это самый злобный народ.