Китайская головоломка [другой перевод]

Может быть, ему следует заняться продажей билетов? Ремо живо представил себе, как будет взимать плату с каждого, кто решит преследовать его, Чиуна и китаянку. Что, если подойти к женщине и сказать: «Послушайте. Мы являемся гвоздём этой недели. Мы собираемся в субботу съездить в Фенуэй-Парк, и вы не сможете висеть на хвосте, не заплатив за билет вечером. Поэтому я рекомендовал бы вам заранее занять хорошее местечко в будке контролёра, чтобы вы могли использовать ноги или даже руки, когда кто-то из нас вдруг нечаянно окажется поблизости».

Но Ремо прошёл немного другой, лучший курс обучения. Никогда нельзя показывать, что ты обнаружил слежку. Не стоит выдавать свои чувства. Вот что сказал Чиун в первые недели обучения в Фолкрофте, когда запястья Ремо ещё болели от разрядов электрического тока.

— Страх — нормальное явление для тебя. Но не вызывай страха в своей жертве. Не навязывай ей свою волю. Никогда не давай ей повода подозревать о твоём существовании. Ты для неё как бы не существуешь. Будь тем ветром, который никогда не дует.

Тирада звучала как одна из многих загадок, которые Ремо тогда не мог понять. Потребовались годы профессиональной подготовки, прежде чем он овладел искусством обнаруживать людей, следящих за ним. Некоторые люди иногда испытывают подобное чувство стихийно, обычно в толпе. Для Ремо же оно стало естественным. Он научился чуять опасность кожей. Именно так это и происходило в холле отеля «Либерти». И сейчас, в случае с этой псевдобезобидной пожилой дамой, наблюдавшей за Ремо.

Ремо направился к лифту. В мыслях возникла пухленькая пачка из семидесяти тысяч долларов. Кабина остановилась на одиннадцатом этаже. Итак, как там? Баскетболист, стоивший четыре миллиона долларов…

Дверь лифта захлопнулась за Ремо. Когда кабина начала подниматься наверх, Ремо резко подпрыгнул — в попытке достать потолок, до которого было больше трёх метров. А затем он приземлился, изображая баскетбольный дриблинг, и издал негромкий торжествующий крик.

Когда-то он видел игру Лю Элсиндора, но сейчас, пожалуй, Ремо превзошёл его. И в большинстве своих прыжков тоже. Хотя… Лю Элсиндор лучше держал высоту, чем Ремо. И, разумеется, нашёл себе работу получше. Работу, которая не только обеспечивала пенсию, но и на самом деле означала уход от работы.

Ремо задумался о том, найдут ли хоть какой-то след от его тела, когда наступит его последний день работы.

— А вообще всё это чепуха, дорогой, — сказал он сам себе и открыл дверь в свой номер.

Чиун сидел в центре комнаты, скрестив ноги, со счастливым видом напевая какую-то монотонную песню без названия, что означало у него высшую степень радости. Ремо немедленно заподозрил что-то нежадное.

— Где Мэй Соонг? — спросил он.

Чиун взглянул на него почти мечтательно. На нём было белое одеяние радости, один из пятнадцати комплектов одежды, которые Чиун привёз с собой. У Ремо была дорожная сумка, девушка держала всё своё имущество в карманах плаща, а у Чиуна был огромный пароходный сундук.

— Она чувствует себя хорошо, — сказал Чиун.

— Где она чувствует себя хорошо?

— В ванной.

— Она принимает душ?

— Ооуах, хумммммммм, оохуах… неё… шу… хмммммммм…

— Чиун, что ты сделал с ней? — потребовал ответа Ремо.

— Как ты и предложил, я сделал так, чтобы она не сбежала.

— Ты — выродок, — бросил Ремо и кинулся в соседнюю дверь. Он снимал три комнаты, среднюю из которых занимала госпожа Лиу. Дверь в ванную была закрыта снаружи.

Ремо открыл дверь и увидел её.

Она свисала с планки, на которой держалась штора. Мэй была привязана к планке, как животное, принесённое на праздник для заклания. Её запястья были связаны лоскутами, оторванными от простыни, и пристёгнуты к хромированной трубке душа. Точно таким же образом были связаны и её ноги и тоже пристёгнуты к трубке душа; тело Мэй было изогнуто в виде буквы «у», лицо обращено к потолку, во рту торчал кляп, густые чёрные волосы касались двери, а одежда была сложена в стопку возле ванны. Мэй висела абсолютно голая.

Её глаза покраснели от гнева и страха, она умоляюще посмотрела на Ремо, когда он распахнул дверь.

Ремо быстро развязал её ноги и осторожно поставил их на край ванны, затем освободил руки. Она моментально рванулась к его горлу, пытаясь вонзить свои ногти в его плоть. Но Ремо поймал руки Мэй своей левой рукой, а правой вытащил кляп изо рта.

— Держитесь, — посоветовал он.

Она выкрикнула что-то на китайском.

— Подождите минутку. Давайте поговорим.

— Поговорим? Ты, фашистский зверь, ты связал меня.

— Я не делал этого.

— Это сделал твой лакей.

— Он потерял голову. Больше этого не повторится.

— Не принимай меня за ребёнка, чудовище. Я знаю ваши трюки. Твой напарник постоянно оскорбляет меня. Ты не дружелюбен и убеждаешь меня в преимуществах капитализма. Вы делаете это потому, что убили генерала Лиу, и сейчас хотите, чтобы я присоединилась к вашей капиталистической клике и послала фальшивый доклад в Китайскую Народную Республику.

— Не нужно делать поспешных выводов, — сказал Ремо, — я извиняюсь.

— Слово капиталиста. Как я могу доверять человеку, который лишён социального сознания?