Китайская головоломка [другой перевод]

Он снова взглянул на записку, которую держал в руках, взглянул с недоумением, как вглядывался и в остальные донесения, поступавшие ему в течение последних трёх дней, когда он скрывался.

Сначала это были наёмники-гангстеры в Пуэрто-Рико. Отнюдь не революционеры, но достаточно компетентные профессионалы. И они провалились.

Затем был Рикардо де Эстранья-и-Монтальдо-и-Руиз Гернер, человек большого опыта, который всегда справлялся с порученным делом. Всегда, но не на этот раз.

Была ещё уличная банда Ва Чинг. Она тоже завалила дело.

Когда пистолеты и банды не оправдали себя, наступила очередь опытных рук каратистов в чёрных поясах.

Лиу взглянул на записку, которую держал в руках. Сейчас и каратисты провалились. Они не выполнили оба задания, которые были им поручены: устранить тех, кто разыскивал генерала, и доставить к нему жену, с которой он пробыл вместе всего один год.

Если генерал Лиу и его люди и дальше будут действовать в том же духе, то его народ безропотно подчинится этим миротворцам в Пекине и будет готов забыть годы страданий и невзгод и покончить с революцией до того, как полностью победит.

Неужели они не знали, что Мао — это обыкновенный человек? Великий человек, но всё-таки человек. Люди имеют свойство стареть — а значит, хотят умереть в мире.

Неужели они не видят, что этот шаг назад — заключение мира с империализмом — является отступлением, как назло, именно тогда, когда решающая битва вот-вот будет выиграна? Неужели сейчас, с победой на устах, они пойдут на поводу у этого премьера, сына помещика, и сядут за стол переговоров с подыхающим капиталистическим зверем?

Не бывать этому! Или генерал Лиу — уже не Лиу?! Генерал Лиу не даст состояться худому миру. Премьер недооценил его коварство, даже не смог правильно разобраться в мотивах, которыми тот руководствовался.

Лиу был достаточно осторожен, чтобы в Китае его не признали вождём провоенной группировки. Он был просто народным генералом. До тех пор пока премьер не выбрал его для обеспечения безопасности своей поездки к этой свинье — американскому президенту. Тогда генерал скрытно организовал массовую смерть на борту самолёта. К сожалению, это не изменило планы премьера посетить Америку. В таком случае Лиу сам, добровольно, вызвался поехать туда. Переодевшись в западную одежду, Лиу собственноручно застрелил своих охранников и, никем не замеченный, сел на поезд, который доставил его сюда.

Было довольно-таки легко скрываться в потайном убежище семь дней, данных премьером американцам. Но невозможно было проигнорировать этого немыслимого парня, который, вполне вероятно, в данный момент приближался к генералу Лиу.

Когда его единомышленники услышат о том, что американец целым и невредимым ушёл из школы каратэ, они явно падуг духом. Их веру необходимо укрепить.

Генерал Лиу сел на жёсткую кровать. Он должен трижды обдумать свои планы в мельчайших подробностях и только потом говорить со своими людьми.

Когда он будет готов, то станет действовать очень обдуманно; его план увенчается успехом, и он снова обнимет Мэй Соонг, прекрасный цветок, единственную свою усладу помимо долга и работы.

Его план не должен провалиться. Даже если в него входит устранить этого невероятного американца, который опять возродил к жизни мифы и легенды Древнего Китая. Да. Прежде всего следовало разоблачить фальшивость этих мифов.

Генерал Лиу поднялся с кровати и забарабанил в

тяжёлую стальную дверь. Человек в вытертой армейской форме открыл её.

— Я хочу немедленно встретиться с руководителями, — заявил генерал Лиу.

Затем он захлопнул дверь, услышав лязг закрываемого снаружи засова.

Через несколько минут все были в сборе. Новоприбывшие чувствовали себя неважно из-за крайне спёртого воздуха. У некоторых из них на лбу выступила испарина; разглядывая их, генерал Лиу заметил, как жирны, бледны и обвислы были эти лица. Они совсем не были похожи на людей, участвовавших в больших походах. Они напоминали собак Чан Кайши и его разжиревших прихлебателей.

Что ж, генералу Лигу часто приходилось водить в бой не готовых для этого людей. Он стал говорить с ними о длительной борьбе, и о трудных временах, и о том, как трудности были преодолены. Лиу говорил о голоде и холоде и о том, как народ справился с ними. Он взывал к чувству гордости в сердцах людей, стоявших перед ним, и, когда они забыли о душном воздухе в помещении и зажглись революционным энтузиазмом, он приступил к самой главной цели своего выступления.

— Товарищи, — произнёс он на запрещённом кантонском диалекте, оглядывая комнату и встречая устремлённые на него взгляды, — мы, которые добились столь многого, как можем мы верить наивным детским сказкам? Разве суровая зима в пещерах Шань-Иня не была страшнее этих легенд? Разве армия Чан Кайши и его собак не была опаснее всех этих россказней? Разве современное оружие не страшнее опасных мифов?

— Да, да, — послышались голоса, — Это правда, правда.

— Тогда, — спросил генерал Лиу, — почему мы должны бояться всех этих сказок о синанджу?

Один молодой мужчина заявил с торжествующим видом: