Китайская империя

Ни одна из династий не смогла удержаться надолго. Враждующие командиры сами определяли размеры поборов и сами взимали их с несчастного населения – вряд ли считаясь при этом и с собственными нормативами. Люди, как и столетия назад, опять потянулись на Юг. А их уход означал не только запустение полей и упадок городов (их жителей некому стало кормить). Страшнее было то, что без надзора оставались плотины, дамбы и каналы, и Хуанхэ опять гуляла на приволье.

Военные не стерегли больше границы – они отправились заниматься политикой (даже военные поселенцы). Этим воспользовались давно уже закрепившиеся в Маньчжурии кидани. Они успели довольно натурально китаизироваться, большинство их осело на землю и успешно занималось сельским хозяйством. Вот только внутреннее устройство у них долгое время было архаичным – кидани были разделены по родо-племенному признаку на восемь автономных округов, возглавляемых выборными старейшинами.

Но вот нашелся человек – вождь Амбигань из рода Елюй, который посмотрел на вещи более цивилизованно, и в 916 г. без всяких демократических процедур объявил себя императором киданьского царства Ляо. Захваченные во время набегов в плен чиновники-китайцы наладили ему административный аппарат по поднебесному образцу, письменность тоже была взята за основу китайская. Появились большие города с людными рынками, шахты, где добывались полезные ископаемые (руды и соль).

Понятно, что такое царство стремилось расшириться не за счет степных пространств, а за счет Поднебесной. Северные правители и сами помогали ему в этом: нанимали киданьских всадников для своих разборок, а расплачивались когда шелком, а когда и территорией. Так, без особых агрессивных действий царство Ляо приобрело 16 плодородных земледельческих уездов в нынешний провинциях Хэбэй и Шаньси, а его столица выросла близ современного Пекина.

Южане, как люди более сдержанные и культурные, вели себя в эти тяжкие времена более разумно. При том, что правители образовавшихся здесь царств-государств были публикой весьма разномастной – вплоть до бывшего сельского вора. В большинстве своем это были люди, выдвинувшиеся по обе стороны фронта недавней крестьянской войны.

В ходе крестьянской войны стало гораздо больше мелких землевладельцев и куда меньше прежнего крупных – в результате не оказалось достаточного числа амбициозных региональных лидеров, чтобы заварились повсеместные усобицы на северный манер. Произошел даже некоторый экономический подъем: землевладельцы смогли предложить арендаторам – как землякам, так и пришедшим с Севера, – такие условия, что те сочли возможным строить долгосрочные планы: стали осваивать пустоши и устраивать ирригацию. А поскольку больших потрясений не было, в городах могли спокойно трудиться ремесленники и думать о наживе купцы.

Особенно процветала провинция Сычуань. Военачальник, выслужившийся из простых солдат и назвавшийся князем, собрал вокруг себя многих бывших сотрудников евнуха Тянь Линцы (которого весьма чтил). Это были люди опытные и практичные, и они помогли правителю извлекать хороший доход из монопольной добычи соли и торговли чаем (с тех пор его ароматные листья – гордость Сычуани). Сюда же потянулись деятели культуры: поэты, художники, ученые. Здесь печатались (методом ксилографии) священные даосские трактаты, а издание 130 томов антологии конфуцианской мысли растянулось на целых 30 лет.

Наконец, на Севере, столицей которого стал Кайфын (город на правом берегу Хуанхэ, в среднем ее течении, в провинции Хэнань), правители последней из пяти сменившихся здесь за время смуты династий (она носила имя «Поздняя Чжоу») стали задумываться о противостоянии Ляо и возрождении Поднебесной. Но осуществились эти благие намерения уже при следующей династии – с воцарением которой закончилась долгая смута и империя вновь стала единой.

Сун: и на Севере, и на Юге

Однажды (если точнее – весной 960 г.) военачальник Чжао Куаньинь спал в своем шатре неподалеку от Кайфына – неизвестно, каким уж там сном, безмятежным или полным предчувствий. Среди ночи его поднимают собственные солдаты (зачем такая спешка – тоже неизвестно), обряжают в желтую шелковую мантию и провозглашают императором. Хотел он этого, не хотел – возражать было бесполезно. Марш на северную столицу – и новый Сын Неба взошел на престол под именем Тай-цзуна. Так было положено начало трехвековой династии Сун (кстати, примерно столько же до этого было отпущено Хань и Тан, а позднее – Мин, Цин, Бурбонам, Романовым. Согласитесь, в этом что-то есть).

Как и подобает основателю династии, Тай-цзун был обстоятельным и мудрым правителем. И не в пример иным – сердечным. Когда его брату необходимо было сделать болезненную медицинскую процедуру (прижигание) – он пожелал испытать такую же боль. На войне старался не лить лишней крови, в годы его правления все смертные приговоры в Поднебесной подлежали его утверждению.