Китайская невеста

Он слегка нахмурился, когда услышал удары гонга, доносившиеся по другую сторону стены, указывающие на приближающееся начало императорской аудиенции. Обязанности императора ждали его, поэтому он вздохнул, поднялся на ноги, потрепал каждого из ребят по голове. Хэрмони засеменил следом за ним и тоже удостоился императорского поглаживания.

— Я буду бережно хранить воспоминания об этой встрече.

Он исчез через открытую дверь, может быть забыв, а возможно не заботясь о том, что шел с непокрытой головой.

Дети не смогли сразу же рассказать Лайцзе-лу и Джонатану о встрече с незнакомцем и похвастаться полученными сокровищами. Когда супруги в сопровождении Ву-лин вернулись к себе в гостевой дом после аудиенции, три императорских медика уже ждали в гостиной. Лайцзе-лу подвергли тщательному осмотру.

Затем Лайцзе-лу, Джонатан и врачи вернулись в гостиную. Убеленный сединами старший врач обратился к супругам.

— Вы знаете, что наши методы и способы лечения сильно отличаются от используемых нашими западными коллегами, — начал он. — Понимаю, есть многое, чему нам следует у них поучиться, надеемся, и они смогут многое почерпнуть у нас. Но в данном случае мы с ними согласны.

Он поклонился Лайцзе-лу.

Она грациозно склонила голову в ответ, она была спокойна. Напряженный до предела Джонатан завидовал ее самообладанию.

— С великим сожалением, — продолжил старший врач, — но мы согласны с диагнозом, поставленным нашими коллегами с Запада. Лайцзе-лу Рейкхелл страдает болезнью неизвестного происхождения, против которой пока не открыто лекарство. Мы сожалеем, но вам и впредь предстоит испытать новые приступы. Один из них уведет вас из этого мира в мир ваших предков.

— Сколько, по вашему, она еще проживет, доктор? — охрипшим голосом спросил Джонатан.

— Мы обязаны говорить правду, а не то, что вам хотелось бы услышать, — ответил врач. — Болезнь зашла далеко. Поэтому вам следует радоваться каждому дню, который она проведет рядом с вами.

Страх преисполнил душу Джонатана, Лайцзе-лу же осталась невозмутимой. Она уже знала, какой приговор вынесут врачи, и когда в комнату вбежали дети, шумно галдя одновременно, беззаботно рассмеялась и закрыла уши руками.

— Пощадите! — проговорила она. — По одному, пожалуйста!

Мальчики взяли себя в руки, но малышка Джейд продолжала возбужденно лепетать, рассказывая как умела, о встрече с добрым дядей, показывая при этом родителям усыпанный жемчугами головной убор.

Лайцзе-лу и Джонатан изумленно переглянулись.

Затем рассказ продолжил Дэвид, а Джулиан, увереннее и подробнее всех них излагавший события, уточнял детали. Затем он и Дэвид показали свои медальоны с вырезанным изображением Древа жизни.

— Знаете ли вы, кто был человек, встретившийся вам в саду? — спросила Лайцзе-лу. — Вы говорили с императором Даогуаном.

Дети, раскрыв рты от изумления, уставились на нее, и только на черного пса, радостно вилявшего хвостом, это известие не произвело никакого впечатления.

Джейд, решив, что мать собирается отнять у нее подарок, что есть силы вцепилась в расшитую жемчугом шапку. Но увидев улыбку на лице матери, разжала руки.

— Наши медальоны из слоновой кости гораздо ценнее всех жемчужин на шапке, которую подарили Джейд, — сказал Джулиан. — Украшения хороши, но Древо жизни намного ценнее, потому что его изображение несет каждый корабль нашего флота!

— Все подарки очень ценные, потому что вам их подарил великий человек, — сказала Лайцзе-лу, — одинокий человек, который всю свою жизнь посвящает улучшению жизни своего народа.

Дети с собакой умчались в сад играть. Не желая расстраивать Ву-лин, которой с утра следующего дня предстояло поселиться во внутреннем дворце и начать новую жизнь, Джонатан и Лайцзе-лу ни словом не обмолвились о визите врачей и их диагнозе. До самого вечера у Джонатана не было возможности поговорить с Лайцзе-лу на эту тему. Рано утром предстояло отправиться в Тяньцзинь.

Лайцзе-лу нежно прикоснулась к губам мужа изящной рукой.

— Давай не будем говорить об этом, — попросила она, — отправляясь в это плавание, я знала, что не встречусь больше на этом свете ни с Сарой, ни с твоим отцом. Я буду готова уйти из этого мира после того, как отдам дань уважения могиле моего отца. Я предпочла бы быть похороненной в Нью-Лондоне, на своей новой родине, но Бог Запада и Боги Востока решили иначе. Поэтому я удовлетворюсь тем, что буду покоиться в могиле рядом с отцом. Настанет день, когда ты присоединишься ко мне там.

Переполненный чувствами настолько, что не в силах вымолвить ни слова, Джонатан обнял ее.

— Не скорби обо мне, когда меня не станет на этом свете, любимый, — твердо проговорила она. — Мы с тобой познали такую любовь, которая редко кому даруется в этом мире. У тебя есть дело, ты должен воспитать и направить по жизни наших детей, чтобы они следовали по твоим и моим стопам. Вечно наслаждайся любовью, которую мы с тобой испытали.

— Постараюсь, — с трудом произнес Джонатан, стараясь не уступать ей в мужестве.

— Придет день и ты женишься…

— Никогда!