Китайская невеста

Настойчивое вмешательство принцессы Ань Мень вынудило наместника изменить первоначальное решение, и посыльный, отправленный на борт флагмана Ее Величества «Непобедимый», сообщил контр-адмиралу сэру Уильяму Эликзандеру, что наместник примет его в тот же день. Теперь адмирал в свою очередь решил создать трудности, заявив, что желает использовать в качестве эскорта своих солдат королевской морской пехоты, чтобы проследовать через Кантон к дворцу наместника.

Эта непредвиденная и упрямая позиция адмирала вынудила вмешаться Сун Чжао.

— Эскорт из вооруженных «заморских дьяволов» в униформе не сможет защитить вас, сэр Уильям, — сказал он. — Наоборот, их присутствие настолько возбудит жителей города, что несомненно прольется кровь. Некоторые из ваших солдат погибнут, та же участь постигнет многих несчастных кантонцев, а ваша собственная жизнь подвергнется большой опасности.

— Спасибо, мистер Сун. Уверен, что вами движут добрые намерения. Но вы, мой друг, не понимаете, что я намерен заявить решительный протест наместнику. Поэтому мне лучше провалиться сквозь землю, чем оказаться в невыгодном положении, позволив сопровождать себя императорским войскам!

— Вам нет необходимости полагаться на расположения Лина, — заявил Сун. — Мой собственный мажордом и мои слуги обеспечат вам скромное, но безопасное сопровождение.

Адмирал согласился, но пока не сошел на берег после полудня, облаченный в сияющую лазурью и золотом парадную форму, ему не приходило в голову, что его перехитрили таким способом, что возразить было некому. Для него приготовили паланкин, закрытый шторами, так что нельзя было разглядеть ни его форму, ни ее цвета, скрытых за ширмой из бамбуковых палочек.

Всего двенадцать стражей, не считая Кая и четырех носильщиков, потребовалось, чтобы сопроводить его через Ворота петиций, затем многолюдный город к огромному, окруженному стенами дворцу, возвышавшемуся на самом высоком кантонском холме, как раз за воротами древнего города. Адмирал выбрался из своего тесного места, не уронив чувства собственного достоинства.

Ло Фан провел его в комнату приемов, где на троне с резными подлокотниками в виде драконов и на основании из четырех резных львов из слоновой кости, восседал Лин. Поблизости стояла шелковая ширма, за которой, очевидно, кто-то скрывался. Сэр Уильям удивился еще больше, когда увидел Сун Лайцзе-лу, чей чонсам персикового цвета и нефритовые украшения создавали впечатление, словно она собралась на прогулку в сад.

— Добрый день, сэр Уильям, — проговорила она, когда адмирал вошел в комнату с высоким потолком. — Я приглашена на эту встречу в качестве переводчика.

— В таком случае, — галантно ответил адмирал, — я надеюсь получить значительно большее удовольствие от этой встречи, чем предвкушал.

Повернувшись к безразличному наместнику, он сухо приветствовал его.

— Почему «заморский дьявол» не сделал передо мной глубокий поклон, — спросил наместник, в его голосе чувствовалась недовольная нотка.

— Его Превосходительство, — сказала по-английски Лайцзе-лу, прямо искажая смысл сказанного, — понимает, что люди Запада не делают глубоких поклонов, поэтому он свободно обошелся с обязательной формой приветствия.

Сэр Уильям был приятно удивлен.

— Поблагодарите Его Превосходительство и сообщите ему, что я передаю ему личное приветствие Ее Величества королевы Виктории.

— В королевском флоте адмиралу запрещается совершать глубокий поклон кому бы то ни было, кроме своей королевы, однако сама королева, — сказала Лайцзе-лу на мандаринском наречии, — и он убежден в этом — окажись она здесь, охотно сделала бы глубокий поклон перед наместником.

Лин откинулся на своем троне и едва заметно улыбнулся.

Принцесса Ань Мень, сидевшая за шелковой ширмой, понимая каждое слово, произнесенное на обоих языках, с трудом сдерживала желание прыснуть от смеха.

— Я пришел сюда, — сказал сэр Уильям, — выразить протест от имени Правительства Ее Величества в связи с посягательством на британское имущество со стороны отрядов китайского императора и незаконного захвата, как сообщил мне британский подданный, владелец фактории, мистер Оуэн Брюс, двухсот ящиков безвредного чая.

— Адмирал встревожен, — сообщила Лину девушка, — что наши отряды обнаружили опиум на британском складе.

— Я сам крайне встревожен, — заявил Лин, — никто не имеет права ввозить опиум в Китай!

— Его Превосходительство говорит, что был конфискован опиум, а не чай.

Лайцзе-лу бросила взгляд на Ло Фана, который поднес палец к носу.

— Запах горевшего опиума очень сильно ощущался на побережье.

Сэр Уильям отлично понимал, что эта часть его протеста была слабой. Он не верил, что в ящиках, уничтоженных отрядами, был чай и достаточно хорошо знал Брюса, чтобы подвергать сомнению его слова.

— Мало кто ненавидит опиум столь же сильно, как я, — заявил адмирал. — Обладай я высшей властью, я бы с радостью повесил последнего торговца этим зельем!

— Адмиралу стыдно, — перевела Лайцзе-лу, — поскольку один из его соотечественников занимается контрабандой опиума. Он с удовольствием повесил бы этого человека.

Лин Цзи-сюй широко улыбнулся.