Китайская невеста

— В вашей руке, — сказала Лайцзе-лу, — три мира. Мир Востока, мир Америки и мир Европы. Ваши клиперы сближают эти три мира друг с другом, объединяя их в одно целое.

Джеримайя был глубоко тронут.

— Клиперы — творение Джонатана, а не мое, — сказал он, — но я глубоко тронут этим подарком и теми чувствами, которые питает твой отец, приславший его. Я немедленно напишу ему ответ.

Через мгновение все сидели за праздничным столом, накрытым согласно традиции Новой Англии. Первым блюдом были приготовленные на пару моллюски, которых макали в растопленное масло. За ними последовала густая похлебка из кальмаров, затем было подано основное блюдо — омары, початки кукурузы и картофель, отваренный в морских водорослях. Лайцзе-лу была в восторге.

А Сара решительно произнесла:

— Теперь я вижу, что добралась до дома!

Взрослые так плотно набили желудки, что кроме юных Джуди и Брэда никто не притронулся к яблочному пирогу и мороженому, поданным на десерт.

Ночью, когда Лайцзе-лу и Джонатан удалились в свои апартаменты, прильнув к мужу, она сказала:

— Я боялась, что здесь, вдали от Срединного Царства, мне будет не по себе, неловко. Но я уже знаю, что это мой дом.

Как-то поздним утром из Англии в Новую Англию прибыла «Зеленая лягушка». Прежде чем судно успело причалить к берегу, Джонатан спешно послал экипаж за женой, чтобы вместе с ней встретить пассажиров корабля.

Первым на берег сошел Чарльз. На одном плече у него восседал Джулиан, на другом — Дэвид. Он спустил детей на землю и прежде чем поздороваться с Джонатаном обнял Лайцзе-лу.

— Кузина, — сказал он, — как долго я ждал этого момента, чтобы встретиться с тобой как с членом семьи.

— Я очень рада снова видеть тебя, Чарльз, — искренне ответила Лайцзе-лу. — О, как сильно вырос Дэвид с тех пор, как я его видела в последний раз!

Подняв малыша с земли и поцеловав, Лайцзе-лу спросила его на мандаринском наречии:

— Как поживаешь, малыш?

К ее восторгу он ответил ей на том же языке, которому его выучила Ву-лин.

— Очень хорошо, спасибо, — чуть застенчиво ответил он.

Джулиан взлетал над Джонатаном, который радостно подбрасывал сына в воздух.

Руфь Бойнтон спустилась на берег вслед за мужем и была сердита на себя за то, что сердце ее гулко заколотилось в груди, когда Джонатан приветствуя, поцеловал ее в щеку. Глупо, что даже теперь он все еще мог заставить ее краснеть.

Джонатан представил Руфь своей невесте. Несколько мгновений, показавшихся нескончаемо длинными, обе молодые женщины оценивающе мерили друг друга взглядами. Их прошлое принадлежало совершенно различным мирам, но каждая увидела в другой цельность характера и честь. Затем, обе одновременно двинулись навстречу, обнялись.

Джонатан спустил Джулиана на землю. Лайцзе-лу наклонилась и протянула к нему руки.

— Ты даже не представляешь, как я рада тебя видеть, Джулиан, — сказала она.

Маленький мальчик какое-то мгновение не отрываясь пристально смотрел на нее, затем повернулся и вцепился в Руфь, зарывшись лицом в ее юбке.

— Мама, — отчетливо проговорил он.

Джонатан почувствовал, как в нем закипел гнев.

— Как вы ведете себя, молодой человек? — резко спросил он.

Испытывая неловкость, Руфь, обращаясь исключительно к Лайцзе-лу, сказала:

— Мне очень жаль. Он редко ведет себя подобным образом. Мне кажется он просто стесняется.

— Он справится с этим. — Лайцзе-лу произнесла эти слова с гораздо большей уверенностью, чем чувствовала на самом деле. Она никак не предполагала, что Джулиан оттолкнет ее, и ужасно расстроилась.

Последними на берег сошли Элизабет Бойнтон и Ву-лин, одетые в одинаковые платья. Их длинные волосы, ниспадавшие на спины, светлые у одной и иссиня-черные у другой, являли разительный контраст. И обе эти полу-женщины, полу-девочки отлично понимали, что являли собой сногсшибательную пару. Каждая слегка подкрасила губы и подвела глаза — это единственная косметика, которую разрешила им Руфь.

Ву-лин низко поклонилась Джонатану и Лайцзе-лу, обратившись к ним на кантонском наречии.

— Для меня большая честь видеть вас снова, достопочтимый сэр и мадам, — сказала она.

Лайцзе-лу мгновенно привлекла ее к себе и поцеловала.

— Ты так повзрослела, я не уверена, что узнала бы тебя, — сказала она, умышленно переходя на английский.

Джонатан все еще расстроенный поведением сына, желая скрыть это, с показной веселостью обнял Элизабет.

— Моя маленькая кузина теперь почти взрослая дама, — сказал он, — Лайцзе-лу, позволь представить тебе нашу красавицу.

Элизабет покраснела, но ее манеры, когда она повернулась к женщине, разбившей ее юношеские мечты, совершенно изменились. Она внезапно стала высокомерной патрицианкой и свысока холодно кивнула невесте Джонатана.

Этот жест оказался настолько неожиданным, что Лайцзе-лу растерялась.

Руфь и Чарльз обменялись быстрыми взглядами. Ничего плохого не было в том, что Элизабет предавалась романтическим девичьим грезам, но сейчас она зашла слишком далеко и ее грубость просто непозволительна. Они обязательно поговорят с ней позже, с глазу на глаз.