Китайская петля

— Останешься калекой, только и всего. Приготовься, сейчас Чен даст обезболивающее.

Раздвинув зубы Андрея, Чен зажал в них толстую сухую ветку — это и было» обезболивающее «. Господин Ли Ван Вэй основаниями ладоней сильно надавил на плечо, вправляя сустав, от боли Андрей глухо застонал, ветка треснула под судорожно стиснутыми зубами. Чен, сложив ладони в горсть, принес воды из реки и напоил Андрея, вытирая ему со лба крупные капли пота.

— Возни с тобой… — проворчал он. Мастер сменил и повязку на предплечье, как бы невзначай проведя пальцами по браслету.

— Мне кажется, твоей Тане сейчас плохо. Еще хуже то, что у нас кончается время, за которое можно успеть что-то исправить.

— Что же делать?

— Подумаем. Чен, иди сюда! Будем говорить по-русски, чтобы Андрей понимал. Итак, нам надо добраться или до ханской ставки, или до рода, который кочует у соленого озера. Что нам делать — идти пешком или плыть?

— Я, Ши-фу, так думаю: идти нам невозможно. Первое — от коней в степи не уйдешь и не спрячешься. Второе — на ходьбу нужны силы, а еды у нас нет. Даже чай не согреть — котелка нет.

— Пожалуй. А третье?

Китаец всегда должен назвать нечто третье.

— А вот оно, третье. — Чен мотнул головой на Андрея. — С ним-то что делать? На горбу тащить?

— Значит, плыть. Поплывем в ханскую ставку, раньше она была на берегу. Но и плыть опасно!

— Плыть надо ночью, а днем прятаться.

— Что ж, так и решим. Поднимайся, занесем лодку.

Поднатужившись, они затащили долбленку в кусты. Мастер остался сторожить, Чен замел ногой и ветками след от лодки, потом лег и тут же заснул. Андрей, привалившись спиной в круглому деревянному борту, лежал в полудреме, охваченный примиряющей легкостью отступившей боли. Разогретый день наполнен плеском воды, голосами птиц, солнечные пятна скользили по земле, усыпанной древесным сором, сквозь переплетение твердых темно-красных прутьев светилась воздушная голубизна.

Проснулся Чен, сменив на карауле Мастера. Очень хотелось пить, но Андрей не решился попросить Чена принести воды. Он закрыл глаза, снова уйдя в расслабляющую дрему. Безостановочно двигались тени, медленно перекатываясь за полудень. В очередной раз проснулся Мастер, отправив Чена спать.

— Потом один будешь караулить, нам с Ченом надо выспаться — всю ночь веслами махать. Сможешь?

— Да, Ши-фу, поспите.

— Не сейчас.

— Можно тогда спросить?

— О чем?

— Кто такая» гаруда «? Или что такое?

Китаец удивленно поднял голову.

— Откуда ты знаешь?

Замявшись в нерешительности, Андрей решил сказать правду:

— Сон видел.

— Тогда понятно. Гаруда — это птица. Это арабское имя, местные называют ее Хан-Кирети. Так звали птицу, которая отказалась сесть в Ноев ковчег. Строителя ковчега здешние народы зовут Борусом, отсюда имя священной горы, рядом с которой мы недавно побывали. По местной легенде, на эту гору пристал ковчег после потопа.

Андрей поменял положение подвязанной руки, на которую, вместо гипса, Мастер примотал крепкие палки.

— Отказалась сесть, и что?

— Если ты помнишь, воды потопа стояли сорок семь дней — Бытие, восемь-десять. Птица Гаруда продержалась в воздухе сорок шесть дней, потом утонула. Вот и все.

— Почему она не села на крышу?

— На какую еще крышу? — непонимающе спросил Мастер.

— На крышу ковчега, или что там было.

— Откуда я знаю? Не могла сесть, раз не села.

Господин Ли Ван Вэй замолчал. Замолчал и Андрей, закрыв глаза и пытаясь представить себе эту самую Гаруду. Вскоре его снова подхватил болезненный полусон, и вот тогда он увидел. Над бесконечным морем огромная Птица из последних сил держится в воздухе, хватая воздух, густо насыщенный водяной пылью. Хрипит грудь, горящая от боли, в широких крыльях словно растягивается жгучий ком, парализующий последние слабые взмахи. В усталом отупении, прерываемом последними всплесками звериной ярости, Птица видит, что свинцовые волны все ближе расходятся под ней, безразлично-жестоко притягивая к себе усталое тело. Серое море отделяется от серого неба лишь бледной полосой горизонта, на которой вздымается тяжелый, как сундук, силуэт ковчега. Птица не может спастись на нем — гордый отказ, сделанный от имени всего Допотопного царства, не дает ей прибиться к вонючей теплоте, в которой сгрудилось» всякой твари по паре «…

Усилием воли Андрей открыл глаза, чувствуя, что еще немного — и свалится в настоящий сон.

— Откуда местные знают эту историю — про потоп, про ковчег?

— Возможно, от несториан — их тут много было.

Они даже крестили здесь.

— А я думал, что русские крестили местных, — говорит Андрей.

— В православие да, но христианство тут было и до них. Когда монгольский хан Батый пришел на Русь, в его войске многие были христианами.

— Выходит, православные русские сражались с монголами-несторианами?

— Выходит, так. В монгольских обозах шли походные церкви со священниками-несторианами. Коренные монголы, выходцы из Ононского бора, принадлежали к азиатской белой расе — у них были длинные лица, русые волосы и синие глаза. А кони под ними были из Хорезма — высокие, тонконогие ахалтекинцы. Все это не очень похоже на картинки из ваших книжек, не правда ли?