Китайская петля

Соскочив со скалы, Андрей дал отмашку, показывая, что путь свободен, и на ходу прыгнул в лодку. Небо затянуло плоскими серыми тучами, несильный затяжной дождь ровно стучал по енисейской воде, быстро идущей на север. Пройдя Минусинскую котловину, вобрав в себя полноводные Тубу, Сисим, Ману, река стала чуть медленнее, но шире и мощнее, она расходилась тяжелыми низкими волнами, накатываясь в светлую северную даль. Мастер и Аграфена спрятались под навесом и мирно беседовали, временами о чем-то пересмеиваясь. Андрей с Ченом накрылись от дождя рогожными мешками и гребли в охотку, не особенно надрывая жилы.

Андрей снова вспомнил лицо казачьего десятника, затем рыжего казака — первую встречу с ним в ночном зимнем лесу и его голову, срубленную Мастером. До сих пор происходящее было похоже на сон — честно сказать, степняки не воспринимались им настоящими людьми — так, странные тени из странного сна. Даже эта девочка, Ханаа. Наверное, дело было в языке — трудно считать своим того, чью речь не понимаешь. Но уже рыжая староверка была реальной — абсолютно такой же, как сам Андрей, Таня или московские парни, с которыми он брал депутата. А теперь десятник. У степняков не было права судить о том, что и как делает Андрей. А вот у этих людей такое право было — так ему казалось.

Лодка неожиданно качнулась — это Мастер, выбравшись из-под навеса, осторожно прошел на место Чена, отправив того в балаганчик. Смех и повизгиванье Рыжей показали, что тот с ходу принялся за дело. Мастер, накинув на себя мешок, взялся за пару весел:

— Надо размяться. Как твоя рука?

— Спасибо, Ши-фу, нормально. Я тут подумал…

— О чем?

— Вы сказали, что я буду учиться. Но разве так учатся?

— А что? Тебе не нравится способ?

— Скорее отсутствие цели.

Мастер греб ровно и сильно, заметно увеличив ход тяжелой лодки. Андрей, наоборот, работал веслами без всякого усердия.

— Поясни, — попросил господин Ли Ван Вэй.

— Ну как же. Сначала вы говорили об обучении воина, о стихиях. Потом пошла политика, история. Зачем все это?

— Скажи, как ты зовешь меня?

— «Ши-фу».

— И что это значит?

— По-китайски «учитель».

— Вот именно, по-китайски! Но ты ни разу не спросил меня, в чем суть обучения в китайской школе, у китайского учителя.

— И в чем суть?

— Ты меня разочаровываешь, Андрей.

Андрей промолчал. Он был обижен. И немудрено: всю жизнь, всю свою личность нацелил на Учение, на ушу, на этого китайца, наконец. И что теперь? Обиду, к тому же, усугубляло предпочтение, отданное Чену. Тот лишних вопросов не задавал, сидел себе в балаганчике, Глашку рыжую щупал — и на тебе, «мой лучший ученик»!

— Так в чем суть китайской школы? — деланно спокойно спросил Андрей, стараясь по-китайски «держать лицо».

— По-китайски школа называется «мэнь»— «ворота». Скажем, моя школа в Сучжоу носит название «Лянмэнь»— «Балочные ворота». Любые ворота должны куда-то открываться, ты согласен?

— Согласен.

— Хорошо. Так вот, все китайские «ворота», все школы — «мэнь» открываются на одно и то же — единство общего Пути. Понятно? Ты можешь начать с чего угодно: с каллиграфии, с боевого искусства, медицины, истории — иными словами, можно войти через любые ворота. Но в результате обучения ты должен выйти на понимание — нет, на ощущение — живой жизни в общем Пути вещей, или Дао.

— Как это делается?

— Сначала нужно просто принять на веру то, что говорит твой учитель, каким бы странным это не казалось. Затем надо самому убедиться в истинности сказанного, проверить на себе.

— Перенос личности во времени? Четыре стихии?

— И многое другое. — Господин Ли Ван Вэй помолчал немного. — Я долго думал, в чем твоя проблема. И, кажется, понял — ты не умеешь выбирать. Может быть, жизнь не давала тебе много возможностей для выбора. Но часто ты стараешься просто делать, что прикажут. Согласен, ты действуешь жестко, порой просто сметаешь других со своего пути, но самого-то пути не выбираешь.

— А надо ли? Может быть, не выбирать — это тоже выбор?

— Может быть. Но так многому не научишься.

— Что же делать?

— Есть довольно жесткий метод обучения — «затруднительные положения», по-китайски «гуаньтоу». Попав в «затруднительное положение», ученик видит, достаточно ли у него «возвышенной воли», чтобы идти дальше. Даже не идти, просто жить дальше. Как шутят в китайских школах, чтобы выдержать такой экзамен, «нужно обладать резвостью скакуна, упрямством осла, неразборчивостью вши и выносливостью верблюда». Продвинутый ученик сам создает себе «гу-ань тоу», и обычно на это уходит большая часть его мирских заработков: «затруднительные положения» дело не дешевое. Но я, так. и быть, постараюсь устроить тебе одно.

— Где? И когда?

— Там, куда мы плывем, где же еще. А когда… вот приплывем, тогда и разберемся. Надо еще и дело делать.

«Может быть, он выталкивает меня из дела?»— с некоторым сомнением подумал Андрей. Внезапно у него закружилась голова — не очень сильно, но ощутимо, раньше такого не бывало. Перед глазами поплыла вода и горы, Андрей качнулся, упершись в деревянный борт. Так же внезапно все прошло.