Китайская роза

— С ней обходятся хорошо, мы с Вильямом за этим следим и делаем все возможное, чтобы она смогла начать новую жизнь среди людей.

— Я готов помочь этой девушке во всех направлениях. Вы только скажите, что необходимо.

— Пока у нее всего в достатке. Проблема лишь в ее адаптации к миру людей. Она ведь почти всю свою жизнь пребывала в дикой природе. — ответил Эрик.

— Да, я читал об этом. Мне попалось на глаза ваше интервью, точнее интервью с вашим другом и вот эта фотография: «рыжеволосая дикарка в Удане». Это ведь ваша статья. — Он вынул из ящика стола газету с таким заголовком и фотографией молодой девушки и положил ее на стол перед Эриком.

— Чонг сказал, что вы можете сообщить о ней, — Эрик указал в сторону газеты, — что имеются данные о ней. Скажите, а вы уверенны, что эти данные верны. Дело в том, что с тех пор прошло пятнадцать лет. — Эрик внимательно посмотрел на генерала.

— Шестнадцать. — поправил генерал.

— Да, шестнадцать. — повторил он, как бы вспоминая что-то.

В этот момент вошла секретарша, подала Чонгу и Эрику чаю и удалилась.

— Скажите, — сказал генерал, — вы позаботитесь о ней? — словно он не находился у вершины власти и ничем не мог сам помочь ей.

— Вы не волнуйтесь. — произнес Эрик. — Вильям не оставит ее. Мы сделаем все, что в наших силах.

— Я надеюсь. — протяжно ответил генерал. — Я смотрю, вы довольно хорошо общаетесь по китайски?

— Не так, как хотелось бы. Дело в том, что мой отец работает в Гонконге, и я частенько его навещаю. Каждое лето прилетаю к нему.

— Я думаю, что ваших знаний будет достаточно. Чонг, спасибо вам за работу. Вы можете идти. Я вас вызову, в случае необходимости.

Чонг попрощался с генералом и покинул кабинет. Эрик остался наедине с Ли Цзя Венем. Вероятно, генерал не хотел, чтобы его подчиненные знали какие-то эпизоды из его жизни. Эрик сразу понял, что судьба генерала как-то связана с Розой, иначе бы не было такого учтивого приема и секретности, с которой он столкнулся. Генерал встал и подошел к окну, в этот момент его одолел кашель, и он с трудом остановил его.

— Хотите я дам вам лекарство от кашля.? Его производят в Европе. Отличное средство …

— Нет, спасибо. Это не поможет мне. — спокойно ответил генерал, когда приступ кашля миновал.

— Я вас пригласил, чтобы поделиться тем, что меня мучает вот уже шестнадцать лет. — Так начал свой долгий рассказ генерал Ли Цзя Вень. Иногда в процессе повествования его одолевал жуткий кашель, он приостанавливал рассказ, а затем, преодолев боли в груди, по-видимому, сильно мучившие его, продолжал.

«У меня был сын по имени Чен, так я назвал его в честь дедушки. Я его очень любил и оберегал, но, наверное, слишком, и за это поплатился сам. Я не всегда был генералом и занимал такой большой пост. В прошлом я работал в округе, но уже был в чине майора, мы тогда совершали прорыв, как мы считали, к светлому будущему нашей страны и ее граждан. Мы боролись против врагов нашего социалистического государства. В основном, нашими врагами были мафиозные кланы и тайные общества. Тяжелое было время, чтобы выжить необходимо вести себя как дракон — извиваться, хитрить, быть беспощадным и сильным, как тигр. И поэтому я работал и на государство, и на кланы. Мне приходилось лгать, убивать и совершать такое, что никакими молитвами не искупишь. Но своему сыну я не желал такой участи, в какой по воле судьбы я оказался. Я не мог тогда отказаться от своей работы, но и не мог потерять сына, я его очень любил. И эта любовь, в конечном счете, привела к тому, что я оказался один. Моя жена умерла, когда ему не исполнилось и пяти лет, а сын … Я избаловал его тем, что сильно любил, у него было все, что он желал. Стоило ему только захотеть, и я все выполнял. Он у меня был всем, целым миром, без него я не мыслил своего существования.

Чен рос сильным телом и духом мальчиком, когда ему исполнилось восемнадцать, я позволял ему отлучаться из города по его собственному желанию. У него были друзья, он был молод и силен, почему бы и нет. Но я всегда приставлял к нему охрану, одного или нескольких своих людей, которым мог доверять. Ему это не нравилось, а в юношеском возрасте он хотел проявлять самостоятельность, и вот однажды он сбежал от своей охраны и отправился гулять в провинцию. С тех пор я его не видел. Сейчас ему было бы уже сорок два года».

Эрику показалось, что генерал замедлил слова, словно его одолевали тяжелые воспоминания, вызывающие печаль и переживания. Ему даже почудилось, что генерал всплакнул. После продолжительной паузы генерал продолжил свой рассказ.