Китайские дети - маленькие солдатики

Такие вот тревоги обошли стороной лишь очень немногих китайских родителей, независимо от места жительства или общественного уровня, и требования к поведению детей были у них соответствующие – строгие. Помню этот урок, полученный в первых моих собеседованиях с потенциальными аи, – Рэйни нужна была нянечка, пока я на работе. Слово «аи» буквально означает «тетушка». В нашем доме «аи» со временем стало означать домработницу, кухарку, няньку, бонну и друга.

В первый мой месяц в Шанхае я позвонила агентше, назвавшейся на английском Кэрол. В городе, где обитает двадцать шесть миллионов человек, мне нужен был посредник. Кэрол сообщила мне, что у нее имеется база данных мужчин и женщин, которую можно отсортировать по росту, весу, городу рождения, навыкам, опыту и требованиям по зарплате.

– Мои аи готовы ходить за продуктами, варить обед, прибираться в доме и присматривать за ребенком, – сказала Кэрол. За четыре американских доллара в час и за еду?

– Кажется, мне подойдет, – ответила я Кэрол.

В основном аи – это мужчины и женщины, просочившиеся из провинций в большие города, привлеченные заработками вдвое, а то и втрое выше, чем дома. Почти всегда решение чу цюй – отправиться работать – возникает от нужды покрывать бытовые и образовательные расходы на ребенка. (Во имя образования принимаются бесчисленные частные решения, в большом и в малом.) Миграция из села в город в Китае – крупнейшее массовое переселение на планете, около трехсот пятидесяти миллионов человек за последние несколько десятилетий, и я собиралась подпитать это паломничество, создав рабочее место в своем шанхайском доме.

– Мои аи – шоу цзяо хэнь гань цзин, – продолжила Кэрол, что дословно означает «руки, ноги, очень чистые». Человек с нечистыми руками и ногами – воришка. – Дайте моим аи пятьсот юаней на покупку еды в дом, и они купят на пятьсот юаней, – пообещала Кэрол. – Они не купят на четыреста пятьдесят, а сдачу в пятьдесят юаней прикарманят. Вы откуда сами?

– Из Америки – я американка.

– Американка! – воскликнула она. – На американские семьи работать хорошо! Аи любят работать на американские семьи. И на канадские. И на британские.

– Почему же аи любят работать на американцев? – спросила я.

Кэрол этим вопросом пренебрегла.

– Аи не любят немцев. Немцы отказываются торговаться по зарплате. Аи и на испанцев не любят работать. У испанцев беспорядок. Они несдержанные. Вечно опаздывают. У сингапурцев на каждого члена семьи по стиральной машинке – слишком много для одной аи.

Я хихикнула. Частенько же китайцы обобщают образ нации или культуры, с какой столкнулись лишь походя.

– Гонконгские семьи не любят, когда аи сидят у них на диване, – не унималась Кэрол. – Французы надменные, а к тому же хотят, чтобы аи у них были молодые и хорошенькие – большинство аи им не подходит. Индийцы – вегетарианцы, и поэтому аи, которые на индийцев работают, вечно голодные.

– В смысле? – уточнила я.

– Голодают. Аи звонят мне и говорят, что есть нечего – помидор, да морковка, да картошка. И немножко карри, – объяснила Кэрол. Видимо, в такой плотоядной стране, как Китай, где ежегодно потребляется пятьдесят четыре миллиона тонн свинины, рабочее место, где нельзя мясо, – невезуха.

Я повторила вопрос:

– Почему аи любят работать на американцев?

– Потому что американец даст аи лекарство, если аи заболела. Не отправит аи по магазинам в дождь. Пригласит аи к столу вместе с семьей, а не выгонит на кухню. Ходит за аи и все время спрашивает: «Ты довольна? Ты довольна?» – Очевидно, в глазах Кэрол американская мать – начальница-невропатка, озабоченная правами человека и условиями труда. – Если у меня возникает американская семья, которой нужна аи, – сказала Кэрол, – я захожу в общежитие, и все аи поднимают руку. «Я хочу, я хочу!»

Кэрол сказала, что придет через несколько часов, и вскоре объявилась у меня на пороге с еще одной агент-шей и тремя улыбчивыми кандидатками-аи. На Кэрол был черный плащ из лакированной кожи и блестящие черные туфли – наряд, сообщавший мне, что, если я найму аи у Кэрол, мне хватит времени наряжаться, как она.

Китаянки прошли в гостиную и расселись вокруг обеденного стола. Я устроилась в кресле. Пять пар глаз цвета черного чая воззрились на меня.

– Можете начинать собеседования, – сказала Кэрол.

Я оглядела роту чужаков, занявших места, где мы обычно завтракаем.

– Сейчас? Здесь? – спросила я.

– Давайте-давайте. Спросите, как их зовут и какой у них опыт, – подсказала Кэрол.

Я начала с женщины слева.

Тан-аи гордилась тем, что за восемь лет своей жизни в Шанхае отработала всего у трех семей – такая вот она преданная, – а еще она была миловидна и с приятными манерами. Поглядела сверху вниз на Рэйни, увлеченно катавшего паровозики, и улыбнулась.

Ву-аи происходила из провинции Аньхуэй, на границе с Шанхаем. Она уверенно объявила, что вода из-под крана – не для питья и что у себя на родине она была поваром. Я вообразила, какие блюда она могла бы приготовить.