Китайские дети

С точки зрения Яо, ответ прост: быть на голову выше всех остальных хоть в чем-то – в чем угодно. Яо мог увеличить шансы дочери на успех, сделав из нее ученицу, самую памятливую на таблицу умножения или лучшую в каллиграфии или фортепиано, какую можно сотворить за деньги, – и все это еще до того, как ребенок научится самостоятельно резать яблоко. Так или иначе, Яо тратил почти тысячу долларов в месяц на восемь занятий в неделю – почти весь свой свободный доход он отдавал на образование ребенка. Китайские родители обычно тратят на своих детсадовцев больше, чем на старшеклассников, – примерно на треть, – чтобы с самого начала поставить детей на верный путь.

Я глянула на Яо, с которым познакомилась, когда брала интервью у родителей для журнальной публикации о шанхайском образовании. У Яо имелась привычка сжимать указательный и большой пальцы – он словно пытался прикинуть, сколько купюр может быть в пачке наличных, – и даже просто стоять рядом с ним было нервно. Если мой малыш останется в шанхайской системе, нам неизбежно предстоит карабкаться по этой системной лестнице «учись-экзаменуйся-прорывайся», и конкурентами Рэйни в борьбе окажутся другие дети – дочка Яо в том числе. А эти дети учили после садика математику и английский с трех лет или даже раньше. Одна родительница упомянула в разговоре, что в Китае ежегодно рождается восемнадцать миллионов малышей; судя по ее тревожности, она воображала, как орда младенцев, равная населению Нью-Йорка и Лондона, взятых вместе, вскоре восстанет из люлек, готовая соперничать с ее сыном за школьные и рабочие места.

Мой собственный отец имел на мое время свои планы: в старших классах мое расписание было похоже по плотности на программу кабельного телевидения с тысячей каналов. Занятия по углубленной подготовке, академический декатлон, подготовительный курс к академическому оценочному тесту, китайская школа выходного дня, а также несколько других прописанных мне родителем занятий, которые я вытеснила из памяти (очень похоже, они оказывались как-то связаны с простым карандашом № 2)[4]. Но и это еще не все: оценки обязаны быть отличными, никаких свиданий до колледжа, а танцы и спорт – строго факультативно. В последние мои два года жизни в отчем доме мы с отцом воевали насмерть за право определять мое будущее.

Я ли хозяйка собственной жизни – или отцу ею распоряжаться? Классический вариант «китайские представления против американской культуры и волевой личности». И все же в день моего поступления в Стэнфордский университет отец поставил себе победную галочку.

Мне, теперь уже родительнице, приятно думать, что и во мне есть отцовы надежды, но что хватка у меня шелковая, нежная – и с толикой сострадания. Я хотела, чтобы Рэйни выражал себя, подбирал себе увлечения и прокладывал свой путь так, как мне в детстве не досталось совсем. Иными словами, у меня есть планы на моего малыша, но в ту пору быть ребенку мамой-тигрицей я не решалась. Рэйни во всяком случае не учил пиньин, как сын Мин, и на занятия «Гений», как дочка Яо, не ходил. Мы с Робом записали Рэйни на еженедельные тренировки в футбольную лигу, но по выходным ребенок лодырничал.

Мин это со всей очевидностью казалось опасным, и она сочла необходимым втолковать мне риски бездействия.

– Это хорошо, что дети сейчас свободны, но в Китае рано или поздно всем учащимся приходится продираться по очень узкой тропе.

* * *

Такие вот тревоги обошли стороной лишь очень немногих китайских родителей, независимо от места жительства или общественного уровня, и требования к поведению детей были у них соответствующие – строгие. Помню этот урок, полученный в первых моих собеседованиях с потенциальными аи, – Рэйни нужна была нянечка, пока я на работе. Слово «аи» буквально означает «тетушка». В нашем доме «аи» со временем стало означать домработницу, кухарку, няньку, бонну и друга.

В первый мой месяц в Шанхае я позвонила агентше, назвавшейся на английском Кэрол. В городе, где обитает двадцать шесть миллионов человек, мне нужен был посредник. Кэрол сообщила мне, что у нее имеется база данных мужчин и женщин, которую можно отсортировать по росту, весу, городу рождения, навыкам, опыту и требованиям по зарплате.

– Мои аи готовы ходить за продуктами, варить обед, прибираться в доме и присматривать за ребенком, – сказала Кэрол. За четыре американских доллара в час и за еду?

– Кажется, мне подойдет, – ответила я Кэрол.

В основном аи – это мужчины и женщины, просочившиеся из провинций в большие города, привлеченные заработками вдвое, а то и втрое выше, чем дома. Почти всегда решение чу цюй – отправиться работать – возникает от нужды покрывать бытовые и образовательные расходы на ребенка. (Во имя образования принимаются бесчисленные частные решения, в большом и в малом.) Миграция из села в город в Китае – крупнейшее массовое переселение на планете, около трехсот пятидесяти миллионов человек за последние несколько десятилетий, и я собиралась подпитать это паломничество, создав рабочее место в своем шанхайском доме.