Китайские новеллы о чудесах

– Послушай, – обратился он вдруг к деве, – сегодня я посылаю тебя на первую службу. Ты пойдешь подслушивать, как в городе будут разбирать уголовное дело. Когда пойдешь туда, то тебе придется укрыться наверху, в теплой комнате. Если только заметишь, что чиновник взял печать, сейчас же убегай. Хорошенько запомни, не забудь! Даю тебе срок такой: пойдешь в час чэнь (7–9 утра), придешь в сы (9–11 утра же). Если опоздаешь на четверть часа, я возьму иглу и уколю твое сердце, чтобы причинить тебе живую боль. Опоздаешь на две четверти, уколю двумя иглами. Если ж на три четверти часа опоздаешь, я доведу твою душу до полного уничтожения.

Слыша это, дева в испуге и ужасе тряслась всеми конечностями, затем вспорхнула, как ветер, и полетела.

Мгновение – и она была уже в канцелярии правителя. Там, как было ей сказано, она улеглась наверху. Как раз в это время поселяне с подножия горы на коленях были расставлены под возвышением камеры. Допрос еще не производился, но чиновнику случайно пришлось взять печать[59] для скрепления официальной бумаги. Дева не успела скрыться, как печать была уже вынута из чехла. И вот она почувствовала, что тело ее тяжелеет и мякнет. Бумажные рамы потолка как будто уже не могут ее выдержать и с шумом захрустели. Вся камера посмотрела туда удивленными глазами. Чиновник велел еще раз поднять печать, – зашумело, как в первый раз. Подняли в третий раз – дева свалилась вниз головой на пол. Все в камере это слышали. Чиновник встал и, обратись к деве, сказал тоном заклинания:

– Это обиженный бес[60]. Ты сейчас же должна все напрямик здесь изложить. Я смою твою обиду, обелю тебя!

Дева, рыдая и глотая слезы, прошла вперед и рассказала всю историю, как даос ее убивал, как он ее посылал.

Чиновник послал казенных служителей, велев им бегом бежать к иве. Даос действительно оказался там. Его схватили и привели в камеру.

При первом же допросе он сознался. Тогда чиновник отпустил задержанных, испросил деву, куда она направится после того, как теперь ее обида смыта.

– Я хочу, – сказала она, – идти к вам, большой человек[61].

– Да, но у меня в канцелярии, – отвечал тот, – нет места, куда бы тебя деть. Не лучше ли будет, если ты все-таки вернешься в свой дом?

Дева довольно долго молчала. Потом сказала:

– Эта канцелярия и есть мой дом. Дайте, я пройду!

Чиновник стал было ее расспрашивать, но уже все звуки смолкли.

После службы он ушел к себе в покои. Оказывается, жена его родила девочку.

Даос угощает

Студент Хань происходил из древней известной семьи и отличался гостеприимством. Некий Сюй, живший в той же деревне, часто сидел у него за вином. Как-то раз, когда он был у Ханя, у дверей дома появился неизвестный даос со своей чашкой и просил милостыни. Ему бросили денег, потом крупы – он, однако, не брал и при этом все же не уходил. Слуга рассердился и ушел в дом, не обращая на него более никакого внимания.

Хань, слыша все продолжающийся стук в дверь, спросил слугу, в чем дело, и тот стал рассказывать. Но не окончил он еще своих слов, как даос уже был в комнате. Хань пригласил его сесть с собой. Даос поднял руки вверх[62] и сделал приветствие сначала хозяину, а потом и гостям. Затем он сел. Хань стал его расспрашивать и узнал, что он только что поселился в заброшенном храме, находившемся в восточном конце деревни.

– Скажите, – изумлялся Хань, – когда вы успели, как говорят, «дать приют святому журавлю»[63] в этом храме? Я ровно ничего об этом не слыхал и не знаю. Простите, что я не сделал, что полагается хозяину по отношению к прибывшему гостю!

– Простите и вы, – отвечал даос, – меня, человека полей и лесов, за то, что, прибыв недавно сюда и не имея ни друзей, ни знакомых, я осмеливаюсь попросить вас напоить меня вином… Я слышал о вашей широкой натуре и щедром гостеприимстве…

Хань предложил ему свою чарку. Оказалось, что он мог пить сколько угодно.

Сюй, видя на монахе грязную и рваную одежду, отнесся к нему с весьма заметным высокомерием и еле с ним говорил. Хань тоже держал себя с ним как с заморским торговцем. А тот быстро выпил одну за другой более двадцати чарок и тогда только откланялся и ушел.

С этой поры каждый раз, как у Ханя были гости, даос уже был тут. За обедом обедал, за вином пил. Ханю его назойливость стала надоедать. И вот раз, сидя за вином, Сюй, желая поиздеваться над ним, сказал:

– Послушайте, даосский настоятель, вот вы тут каждый день в гостях. Что ж вы ни разу не пожелаете быть сами нашим хозяином?

– Даос, – отвечал тот, смеясь, – в этом смысле совершенно похож на вас, почтеннейший: у того и другого над парой плеч имеется по глотке. Так ведь?

Сюю стало стыдно, и он не нашелся ничего возразить.

– Впрочем, – продолжал даос, – я уже очень давно об этом думаю. Придется воспользоваться данным случаем, чтобы как-нибудь понатужиться и угостить вас смиренной чаркой воды, что ли…

Когда они кончили пить, монах твердил им:

– Завтра в полдень, надеюсь, вы осчастливите меня своим высоколестным посещением!