Китайские новеллы о чудесах

У этого фокусника на спине был мешок, в котором он держал с десяток, а то и больше маленьких мышей, Каждый раз, как собиралась густая толпа, он становился посреди нее и вынимал небольшую деревянную рамку. Устраивал ее на плечах – и выходило точь-в-точь похожее на театральную сцену[417]. Тогда он ударял в барабан и кастаньеты, а сам напевал разные древние арии.

Только что звуки арий начинали раздаваться, как из мешка выползала мышь, надевала маску и платьице актера, потом со спины вскарабкивалась на сцену. Там она вставала в позу человека и начинала делать мимические движения.

Изображала то мужчину, то женщину, горе или радость – все решительно, как следует по тексту пьесы.

Фонарь-пес

Слуга министра Хань Дацяня[418] спал ночью в передней и увидел, что в верхнем этаже появился, словно светлая звезда, какой-то фонарь.

Прошло совсем короткое время, фонарь спорхнул вниз и на полу превратился в пса. Слуга смотрит, – а пес уже уходит, завернув за дом.

Быстро вскочил и, стараясь быть незамеченным, пошел за ним следом. Пес вбежал в сад и превратился в женщину. Поняв, что это лисица, слуга вернулся и улегся на свое прежнее место.

Вдруг сзади него появилась женщина. Слуга притворился спящим, чтобы наблюдать ее дальнейшие превращения. Она наклонилась к нему и принялась расталкивать. Сделав вид, что он только что проснулся, слуга спросил.

– Кто тут?

Женщина не отвечала.

– Слушай-ка, – продолжал слуга, – этот фонарь там, наверху, не ты ли была?

– Раз знаешь, – ответила она, – к чему спрашивать?

И улеглась с ним спать. Днем они разлучились, ночью сошлись – и так у них пошло навсегда. Хозяин, узнав про эти вещи, велел еще двум другим слугам лечь, обняв его с обеих сторон. Когда же те проснулись, то оба лежали под кроватью, причем не помнили, когда именно с нее свалились.

Хозяин сильно рассердился.

– Когда она придет, ты ее схвати и задержи, – сказал он слуге. – Иначе получишь плетей и палок!

Слуга не смел ничего возразить, сказал: «Хорошо», – и удалился. Он стал раздумывать, как ему быть. Задержать ее – трудно, не задержать – боязно провиниться. Ворочался с боку на бок, совершенно не зная, что предпринять.

Вдруг ему пришло в голову, что у женщины есть красная рубашка, плотно-плотно прилегающая к телу, которую она не хочет скинуть ни на минуту. Наверное, думалось ему, здесь-то у нее самое главное и заключается. Стоит лишь забрать рубашку, и можно будет заставить ее явиться к хозяину.

В полночь женщина пришла.

Илл. 40. Фонарь-пес

– Скажи, – спросила она, – тебе хозяин велел меня задержать, не правда ли?

– И очень даже, – отвечал слуга. – Тем не менее мы с тобой так дружим, так любим друг друга, что соглашусь ли я сделать это?

Когда они улеглись, он впотьмах зажал в кулак ее рубашку. Женщина разразилась плачем, с силой вырвалась и убежала.

С этого дня между ними все было прервано.

Впоследствии слуга, возвращаясь откуда-то домой, издали завидел свою женщину, сидевшую у дороги. Когда он поравнялся с ней, то она подняла рукав и закрыла себе лицо. Слуга слез с коня и крикнул ей:

– Это еще что за манеры?

Женщина поднялась и взяла его за руку.

– А я уж думала, – сказала она, – что ты забыл нашу прежнюю любовь. Ну а раз любишь, да еще и относишься ко мне по-дружески, то любовь нашу можно восстановить. А то, что ты тогда сделал, так это вышло по приказанию твоего хозяина. Я тебе не удивляюсь. А все-таки положенной нам судьбе уже пришел конец! Сегодня я устрою маленькую пирушку… Пожалуйста, зайди ко мне, и мы устроим прощанье.

Дело было в начале осени. Гаолян только что загустел. Женщина взяла слугу за руку и повела за собой. А в гаоляне оказалось высокое здание. Слуга привязал лошадь, вошел. В гостиной уже были накрыты столы, полные разных блюд и напитков.

Только что он сел, как толпа служанок стала обносить жарким. У слуги было дело, об исполнении которого он обязан был своему хозяину донести. Он простился и вышел.

Смотрит – поле, как и раньше, все то же.