Китайский массаж

Доктор Ван тоже начал зарабатывать. Зарабатывал он то, что другие считали мелочью, но так за свою жизнь привык к бедности, что, приехав в Шэньчжэнь, даже перепугался. Где это видано, чтоб деньги так легко зарабатывались?! Вот ужас-то! Доктор Ван всегда жил своим трудом, а это что значит? Это значит: оделся, обулся, поел — и на том спасибо. Но теперь он не просто себя обеспечивал, а ещё и оставалось — прямо сон какой-то! Да и зарабатывал он не только китайские юани, но и гонконгские доллары, японские иены и американские доллары. Впервые доктор Ван дотронулся до американских долларов одним ранним субботним утром. Он обслуживал японца хрупкого телосложения, с маленькими ручками и ножками, и чаевые тот оставил тоже какие-то маленькие. Маленькие по размеру, купюра была короче и уже. Доктор Ван засомневался, уж не подделка ли. Но гость всё-таки был из-за границы, и неловко было спросить в лоб. Светало. Доктор Ван устал настолько, что близок был к состоянию прострации, но внутри та «мышца», которая отвечает за распознавание фальшивок, натянулась, как струна, и он так и продолжал стоять на месте, мяться в нерешительности и беспрестанно теребить бумажку в руках. Японец, глядя на растерявшегося массажиста, решил, что дал мало, подумал-подумал и добавил ещё одну купюру, всё такую же короткую и узкую, чем ещё больше сбил Вана с толку. Зачем он так сделал? Неужели эта бумажка и впрямь ничего не стоит? Доктор Ван взял деньги, но так и не сдвинулся с места. Японец тоже впал в ступор, а потом вытащил ещё купюру, сунул в руку Вану, а заодно схватил его за большой палец и поднял до уровня лица, сказав при этом:

— Хорошо поработал! Вот молодец!

Услышав похвалу, доктор Ван ещё сильнее смутился, тем более уже не стал ничего говорить и поспешно поблагодарил гостя. Ван считал, что его обманули, очень грустил по этому поводу, но стыдился рассказать о случившемся. Промучившись до вечера, он не выдержал и попросил зрячего взглянуть на «чаевые». Оказалось, это американские доллары. Ровным счётом триста долларов. У Вана от удивления брови полезли на лоб и челюсть выпала так, что он её полдня подобрать не мог! Доктор Ван принялся ходить туда-сюда без остановки. В старой песне пелось о старике, который на берегу Южно-Китайского моря начертил круг,[2] а доктор Ван одним махом начертил целых три.

Деньги — это сумасшествие, никаких разумных доводов, только алчность. Стаи купюр, словно волшебные ковры из арабских сказок, летали и подпрыгивали в воздухе. Взмывали вверх, крутились, переворачивались, пикировали, а потом прицеливались и со свистом приземлялись безошибочно прямо между пальцами доктора Вана. Он уже практически слышал удивительный звук денежного мотора, грохот которого сопровождался резким присвистом. Все были взбудоражены, словно на войне. Так у доктора Вана появились деньги.

Во время «военных действий» доктор Ван переживал свою «весну». Он влюбился. Тогда уже наступил двухтысячный год, вот-вот должен был начаться новый век. В последний вечер старого года и старого века с другого края города проведать доктора Вана на вокзал пришла Сяо Кун, слепая девушка, приехавшая в Шэньчжэнь из Бэнбу. В массажном салоне из-за отсутствия клиентов царила тишина, неподобающая для последнего дня миллениума. Слепые теснились в комнате отдыха, рассевшись кто куда. Они устали и не разговаривали, а в душе затаили обиду и ругали хозяина салона за то, что в такой день не дал выходного. Но хозяин сказал: «Какой ещё выходной? Это другие днём работают, а ночью отдыхают, а мы — наоборот, разве можно равняться на других? Остальные пусть в свой выходной повеселятся до упаду и устанут, тогда у нас появится возможность подзаработать. Как говорится, никогда не знаешь, откуда деньги придут. Ждите! Нельзя упустить ни одного клиента!» Массажисты ждать-то ждали, вот только деньги, видать, поломали себе ноги, и в салон не пришёл ни один клиент. Доктор Ван и Сяо Кун посидели немного без дела в комнате отдыха, а потом Ван тихонько вздохнул и пошёл наверх. Сяо Кун услышала и через несколько минут тоже ощупью поднялась по лестнице в массажный кабинет на втором этаже.