Кью

— Святой Дух во всех них, так же как и в каждом из нас. Они живут честно и открыто жизнью Божьей — им нет нужды браться за меч.

В глазах все становится туманным, словно я теряю зрение.

— Ты. действительно веришь, что так оно и есть? Мы потеряли Царство, чтобы обрести его здесь?

Он кивает:

— Элои однажды сказал мне, что Царствие Небесное совсем не то, чего можно дождаться, оно не приходит однажды: будь то вчера или завтра и даже через тысячу лет. Это состояние души: оно существует повсюду и нигде… Оно в улыбке Катлин, в тепле ее тела, в радости ребенка.

Я понимаю, что мне хочется выплакать всю свою ненависть, страх, отчаяние, поражение. Но это трудно, больно. Мне приходится облокотиться на балюстраду.

— Для меня поздно.

— Никогда и ни для кого не поздно. Оставшись здесь, и ты поймешь это, брат.

— Элои хочет, чтобы я рассказал ему свою историю. Почему?

— Он верит в простых людей, униженных. Он верит, что Христос может возродиться в каждом из нас, в первую очередь в тех, кто изведал горечь поражений.

— Я видел лишь океан ужаса — он у меня за спиной.

Он вздыхает, словно действительно понимает:

— Пусть мертвые хоронят своих мертвых, чтобы живые могли возродиться к новой жизни.

Урок Спасителя.

— А тебя он тоже об этом просил?

— Нет. Я сумел выбраться из той пропасти, в которой ты погряз.

***

Не знаю, как это произошло. Наверное, само по себе — мне никто ничего не говорил, но я неожиданно понял, что вытесываю колья для ограды огорода. Я начал отвечать на приветствия всех встреченных, и молодой чесальщик даже спросил моего совета, как ему лучше наладить свой станок.

Складываю в кучу заостренные колья, в углу сада, за домом. Маленький топор остр и легок, он позволяет мне работать сидя и не прилагая особых усилий. На какое-то мгновение у меня вновь возникает перед глазами юноша, коловший дрова на заднем дворе пастора Фогеля… тысячу лет назад… Но я стараюсь побыстрее прогнать это воспоминание.

Светловолосая девочка, беззубо улыбаясь, подходит ко мне:

— Ты Лот?

Мне по-прежнему трудно выдавить из себя хоть слово.

Я бросаю работу, чтобы не поранить ее щепками.

— Да. А ты кто?

— Магда.

Она протягивает мне разрисованный камешек:

— Я раскрасила его для тебя.

Недолго верчу его в руках.

— Спасибо, Магда, ты очень добра.

— А у тебя есть маленькая девочка?

— Нет.

— А почему?

Прежде ни один ребенок никогда не задавал мне вопросов.

— Не знаю.

Она появляется совершенно неожиданно, в руках — мешочек с семенами.

— Магда, пойдем, мы должны засеять огород.

Вновь тот же древний жар. Слова вылетают сами по себе:

— Это твоя дочь?

— Да.

Катлин улыбается, делая день светлее, берет малышку за руку и смотрит на колья:

— Спасибо за то, что ты делаешь. Без ограды огород не просуществует и дня.

— Спасибо вам за то, что нашли мне занятие.

— Ты останешься с нами?

— Не знаю, мне некуда идти.

Крошка выхватывает мешок из рук матери и бежит в огород, бормоча что-то себе под нос.

Голубые глаза Катлин не дают покоя моему животу.

— Оставайся…

Глава 5

Антверпен, 4 мая 1538 года

Элои ведет переговоры с двумя людьми, одетыми в черное, — у них вид серьезных, расторопных коммерсантов.

Я жду, сидя в отдалении: создается впечатление, что он на короткой ноге с этими людьми и общается с ними в свое удовольствие. Мне интересно, догадываются ли они, о чем он действительно думает.

Они прощаются друг с другом эффектными поклонами и фальшивыми улыбками, в чем никому и никогда не удавалось превзойти Элои. Обе напыщенные вороны уходят, не удостоив меня и взглядом.

— Это хозяева типографии. Я заключил с ними сделку — хочу использовать ее. Пришлось пообещать, что у них не будет неприятностей с цензурой, но нам придется соблюдать осторожность.

Он говорит со мной, словно уже как божий день ясно, что я стал одним из них.

— Представляю, какие деньги тебе приносят твои «знакомства»…

— Повсюду есть люди, способные понять то, что мы им скажем. Нужно общаться с ними и находить новые деньги, чтобы печатать и распространять наши послания. Свобода духа не имеет цены, но этот мир стремится для каждой вещи определить ее цену. Мы должны твердо стоять на земле: здесь у нас все общее, мы живем безмятежно и просто, работаем, чтобы обеспечить себе средства на жизнь, и поддерживаем знакомства с богатыми людьми для того, чтобы они финансировали нас. Но внешним миром правит война между странами, торговцами и церковью.

Обескураженно пожимаю плечами:

— И кого именно вы ищете? Человека, который сможет вращаться в этом мире, где все режут друг другу глотки? Того, кто оказался способен там выжить?

Очередная обезоруживающая улыбка, но уже с искренностью, которой торговцы не удостоились.

— Нам нужен некто толковый и расторопный, тот, кто сможет участвовать в интригах и вовремя шептать нужные слова в нужные уши.

Мы смотрим друг на друга.

— История длинна и запутанна, иногда память подводит меня.

Элои серьезен:

— Я не спешу, а ты наберешься сил, избавившись от всего, что мучает тебя.

Все так, словно мы всегда планировали это, словно он ждал меня, словно…

— Я знаю, ты встретился с Бальтазаром. Это он заставил тебя изменить мнение?