Кюр Гора

По знаку Пейсистрата то же самое сделала Коринна, а за ней и другие рабыни, и даже кюрские рабыни.

Леди Бина снова улыбнулась.

— Какая же она красивая! — не удержался от восхищенного комментария один их мужчин.

Леди Бина стояла перед группой людей и кюров со спущенными вуалями и откинутым капюшоном, и снова, как прежде, была невероятно, удивительно красива и великолепна.

Она снова стала такой же, какой помнил ее Кэбот по первой их встрече в тюремном контейнере, или на прогулке в ошейнике Лорда Арцесила, когда она была его домашним животным, или в лесном мире, в лагерях, и во многих других местах, до ее столкновения со стадом людей из скотских загонов.

— Мы надеялись, что Ты будешь доволен, — сказал Лорд Арцесила.

Лорд Гренделя, кажется, зарыдал.

— Так Ты рад или нет? — озабоченно поинтересовался Лорда Арцесила.

— Да, — наконец выдавил из себя Лорд Грендель.

— Хорошо выглядишь, Леди, — констатировал Тэрл Кабот.

— Надеюсь, с тобой тоже все хорошо, — отозвалась она, а потом, посмотрев на рабынь, сказала: — Вы можете поднять свои головы, девушки.

— Спасибо, Госпожа, — поблагодарила Коринна, а за ней и остальные рабыни.

Тогда Леди Бина перевела взгляд непосредственно на Сесилию.

— Спасибо, Госпожа, — проговорила та.

— Как тебя зовут? — осведомилась блондинка.

— Сесилия, Госпожа, — представилась девушка, — если это Госпоже будет угодно.

Поскольку Леди Бина не была хозяйкой темноволосой рабыни, она, конечно, не имела возможности переназвать ее. Однако ответ рабыни был, что называется, стандартным для такого вопроса, по-своему признавая, что она была той, кто мог называть ее так, как ей могло бы понравиться.

— Вы красивая, Сесилия, — заметила Леди Бина.

— Спасибо, Госпожа, — сказала Сесилия.

— Очень красивая, — добавила блондинка.

— Спасибо, Госпожа.

— Кажется, мы познакомились с тобой в контейнере, — сказала Леди Бина, словно бы с некой трудностью напрягая память, — когда Ты наивно, в своем самонадеянном и глупом тщеславии, смела считать себя свободной женщиной.

— Да, Госпожа.

— Это было глупо, не правда ли?

— Да, Госпожа.

— На тебе симпатичный ошейник, рабская девка, — похвалила Леди Бина.

— Спасибо, Госпожа.

Безусловно, ее ошейник, по существу, ничем не отличался от любого из тех, которые носили тысячи других рабынь.

И все же, надо признать, что такие ошейники чрезвычайно привлекательно смотрятся на женщинах. Говорят, что ни одна женщина не знает, насколько она красива, пока не увидит себя в ошейнике. А еще говорят, что ни один мужчина не знает, насколько желанна женщина, пока он не увидит ее в ошейнике. Какой мужчина, видя красавицу, не представляет ее в ошейнике и не хочет ее? Так что, нет ничего удивительного в том, что гореанские мужчины держат своих девушек в ошейниках.

Безусловно, Торговый Закон в любом случае предписывает ошейник, клеймо, отличительную одежду и так далее. Ни в коем случае рабыню, товар, животное не должны перепутать с той, кто несравнимо выше ее, со свободной женщиной.

Затем Леди Бина, свободная женщина, отвела презрительный взгляд от рабыни и посмотрела на Кабота. Она слегка поправила свои одежды, немного по-другому уложив их на горле, при этом чуть-чуть, на мгновение, как бы неосторожно, приспустив их так, чтобы ясно дать понять, что на ее горле не имелось запертого металлического кольца. Затем, как если бы едва замечая это, она снова уложила ворот одежды как прежде, скромно прикрывая горло. Гореанские свободные женщины обычно скрывают горло, что, конечно, нетрудно сделать, учитывая их одежды сокрытия, вуалями и прочие ухищрения. Ведь если горло женщины обнажено, откуда она может знать, что мужчина, скажем, тот который сидит напротив нее в общественной повозке, между делом не представляет себе, как на этом горле могло бы смотреться ошейник. В действительности, для гореанского мужчины естественно, видя обнаженное горло женщины, думать об ошейнике. Шеи рабынь, разумеется, обычно обнажены, за исключением, конечно, узкой полоски кожи под ошейником. Они — рабыни, соответственно, от них ожидается, что они будут демонстрировать ошейник, открыто, очевидно и публично, как прекрасный символ своего рабства.

Фактически, как уже было отмечено выше, такая демонстрация ошейника, наряду с определенными другими действиями, предписана Торговым Законом, являющимся общим межмуниципальным сводом правил, регулярно подтверждаемым кастой Торговцев на больших ярмарках, и имеющим тенденцию разделяться всеми, разъединенным, зачастую враждующими, гореанскими сообществами. Впрочем, даже если бы не было такого закона, то чисто практические соображения продиктовали бы некоторые очевидные способы подчеркнуть различие между рабыней и свободной женщиной. Можно было бы порассуждать о рабских браслетах, анклетах или чем-то еще, но ошейник почти универсально предпочтителен, возможно из-за самого удобного положения, привлекательности, безошибочной видимости и способности разъяснить природу его носительницы, как животного в ошейнике.

— Лорд Грендель, — сказала Леди Бина, отмечая его присутствие.

— Леди Бина, — поклонился тот.