Киви

Я, чужестранец, отдаю ей свое сердце…^[8] —

Так некогда пели маори о своем прибытии в Аотеароа, — сказал он. — Наши писатели прониклись подобными чувствами не сразу, а только в начале XX века. Можно считать, что именно с этого времени у нас появилась своя литература.

Современные писатели страны с любовью пишут о Новой Зеландии. В их книгах выражаются чувства новозеландца, осознавшего себя новозеландцем.

Поэта Чарльза Брэша волнует, что его страна еще «не нашла себя».

…Долины безымянны, города,

зачем они растут, еще не знают,

Нетронутое сердце себя не в силах выразить… —

пишет он в своем стихотворении «Молчаливая земля».

О судьбах родины задумывается и поэт Аллен Керноу. Глядя на чучело моа (стихотворение «Думы новозеландского поэта»), он размышляет о том, что эта птица исчезла с Новозеландских островов, потому что она не сумела приспособиться к жизни. «И я, как и моа, я, коренной новозеландец, тоже чувствую себя подавленным и униженным», — пишет он. Но поэт надеется, что новое поколение новозеландцев, теперешние дети, сумеют «встать во весь рост».

Передовые писатели страны группируются вокруг прогрессивного журнала «Фернфайр», который бесплатно распространяется среди рабочих.

Нам довелось встретиться с одним из этих писателей — Эдди Исби, который пишет под псевдонимом Нгава.

Исби больше говорил о забастовках, о борьбе рабочих за свои права, чем о литературе. Это было не случайно. Он — видный профсоюзный деятель, президент Федерации портовых рабочих Северного острова и президент Союза портовых рабочих Окленда.

Но разговор о литературе у нас с ним все же состоялся. Исби поделился с нами теми трудностями, которые стоят перед прогрессивными новозеландскими писателями.

— Буржуазные издатели, — сказал он, — печатают нас очень неохотно, а такие журналы, Как «Фернфайр», не платят гонорара. Чтобы прокормить себя и семью, новозеландский писатель вынужден иметь другую работу. У нас на литературный заработок не проживешь.

Однако, несмотря на это, прогрессивная новозеландская литература развивается и все громче заявляет о себе.

Еще о столице

ОТ ЛЭМБТОН КИ на фуникулере можно подняться на вершину горы, на склоне которой расположен ботанический сад, а потом спуститься обратно на ту же улицу тропинками и аллеями сада.

В саду много представителей растительного мира Новозеландских островов. Тут и древовидные папоротники, и царственные каури, и пальмы никау, похожие набольшие желто-зеленые опахала, и так хорошо прижившиеся на новой родине австралийские эвкалипты… Десятки и десятки деревьев, кустарников, цветов.

Особую прелесть веллингтонскому саду придает любимое дерево новозеландцев — похутукава (Metrosideros ем celsa), все усыпанное пушистыми, похожими на очень большие шары одуванчика алыми цветами. Похутукава цветет в течение нескольких недель, и в это время побережье Северного острова, берега озер и рек пламенеют от ее цветов. Когда же похутукава отцветает, ее падающие на землю лепестки, если верить новозеландским поэтам, кажутся бесчисленными каплями крови.

В маорийской легенде говорится о том, что бог Тане, вскормив похутукаву соками земли, поселил на ее ветвях птиц. Он одарил это дерево яркими цветами и сделал так, что по шуму его ветвей люди, которые понимают язык природы, могут узнать о том, какая будет погода. Если голос ветвей похутукавы едва слышен, можно ждать ясного неба и солнца. Но когда похутукава начинает стонать и плакать, это значит, что надвигается буря.

«Поющее дерево» зовут похутукаву маори. Пакехаже называют ее «рождественское дерево». Похутукава начинает цвести в середине новозеландского лета, под самое рождество. Цветы похутукавы украшают рождественски» и новогодние открытки, которыми обмениваются новозеландцы.

Похутукава для новозеландца то же самое, что для русского береза: с этим деревом связан для него образ родины.

Кстати, в ботаническом саду Веллингтона есть и наши северные березы. Небольшая их рощица живо напоминает милое сердцу Подмосковье.

Нельзя быть в Веллингтоне и не подняться Виктория. Оттуда виден весь город. Особенно здесь на рассвете, когда, по выражению маори, «являются — тени утра».

Извилистая дорога ведет все выше и выше, пока наконец вы не оказываетесь на огороженной барьером площадке почта на самой вершине горы. Перед вамп развертывается панорама Веллингтона.

Город ступенями спускается к заливу. Четко видны выросшие в различных его частях восьми-, десятиэтажные здания. Они выделяются на фоне в целом невысокого юрода. До самого недавнего времени здесь предпочитали строить дома не выше пяти этажей: в районе Веллингтона часты землетрясения. Но из-за недостатка свободной площади в городском черте город начал расти вверх. Новые здания строятся на особо прочных фундаментах.